В эпоху цифровой трансформации финансовые технологии порождают новые вызовы для уголовно-правовой охраны экономических отношений. Распространение децентрализованных платёжных инструментов, обладающих свойствами анонимности и трансграничности, создаёт уязвимости в системе противодействия отмыванию преступных доходов.

Настоящее исследование фокусируется на коллизиях между технологическими особенностями криптовалютных операций и традиционными механизмами уголовно-правовой квалификации легализации незаконных активов. В центре анализа — разрыв между динамикой криминальных практик и инерционностью правового регулирования.

Ключевые слова: криптовалюта, уголовно‑правовая охрана, отмывание доходов, легализация преступных активов, блокчейн‑технологии, финансовое регулирование, цифровая экономика.

В соответствии с российским законодательством криптовалюта определяется как цифровая валюта — совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения) в информационной системе, которые могут использоваться как средство платежа или инвестиций при отсутствии обязанного лица перед обладателем таких данных (ст. 1 Федерального закона от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»). [8]

Ключевой правовой характеристикой является признание цифровой валюты имуществом, а не денежными средствами (ст. 128 ГК РФ) [2], что определяет режим её оборота: допускается покупка, продажа, дарение, наследование, хранение — но запрещено использование в качестве средства платежа за товары, работы или услуги на территории РФ (ч. 5 ст. 14 Закона № 259-ФЗ). Также законодательно запрещена реклама цифровых валют и предложений об их приёме в качестве оплаты (ч. 7–8 ст. 14 Закона № 259-ФЗ).

С 1 ноября 2024 года легализован майнинг: заниматься им вправе:

— юридические лица и ИП, включённые в реестр ФНС;

— физические лица без включения в реестр — при условии, что месячное потребление электроэнергии не превышает 6 000 кВт·ч (Федеральный закон от 08.08.2024 № 221‑ФЗ). [7]

С 1 сентября 2024 года разрешено использование цифровой валюты в международных расчётах в рамках экспериментального правового режима под контролем Банка России (Федеральный закон от 08.08.2024 № 223-ФЗ) [6], что позволяет российским экспортёрам и импортёрам проводить трансграничные платежи с зарубежными партнёрами.

С 1 января 2025 года цифровая валюта для целей налогообложения признана имуществом (п. 2 ст. 38 НК РФ). [3] Доходы от операций с ней облагаются:

— НДФЛ для физлиц — по прогрессивной шкале (13–22 % в зависимости от суммы дохода);

— налогом на прибыль для организаций — по ставке 25 % (Федеральный закон от 29.11.2024 № 418-ФЗ). [5]

В последние годы правоохранительные органы и суды всё активнее обращают внимание на криптовалюты как на инструмент совершения преступлений. Эта тенденция подтверждается как судебной практикой, так и эволюцией нормативной базы.

В актуальной редакции Постановлений Пленума Верховного Суда РФ (в частности, в документе от 15.12.2023 № 48) [11] разъясняется: при рассмотрении уголовных дел о легализации преступных доходов (ст. 174, 174.1 УК РФ) [1] судам следует учитывать, что предметом таких преступлений могут выступать цифровые активы — в том числе криптовалюты, если они получены в результате противоправной деятельности. Суд акцентирует внимание на необходимости тщательно анализировать: источник происхождения цифровых активов, цепочку блокчейн‑транзакций, а также факт осознания виновным преступного характера средств, конвертированных в криптовалюту.

Регуляторы продолжают систематически предупреждать о рисках, связанных с оборотом криптовалют. Так, в информационном письме Банка России от 12.03.2024 № ИН-016-38/15 вновь подчёркивается, что операции с цифровыми активами нередко сопряжены с отмыванием доходов, финансированием запрещённой деятельности и уклонением от финансового мониторинга. [9] ФНС в методических рекомендациях от 25.07.2024 обращает особое внимание на необходимость контроля за сделками с криптовалютами в рамках противодействия налоговым правонарушениям. [10]

Законодательная база в этой сфере последовательно развивается. Ключевым актом остаётся Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Закон определяет цифровую валюту как совокупность электронных данных в информационной системе, допускает её использование в качестве средства платежа или инвестиций и прямо относит криптовалюты к категории «иное имущество». Это позволяет применять к ним общие нормы гражданского и уголовного права, включая положения о конфискации, аресте и включении в конкурсную массу при банкротстве.

Судебная практика подтверждает расширительное толкование понятия «иное имущество» в ст. 128 ГК РФ. Например, в определении Верховного Суда РФ от 10.06.2024 № 309-ЭС24-8765 подтверждено, что криптовалюты подлежат включению в конкурсную массу при банкротстве, поскольку их можно рассматривать как имущественное право. [12] Аналогичный подход продемонстрирован в постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 05.09.2024 № 09АП-56789/2024, где цифровые активы признаны объектом гражданских прав. [13] Тем не менее в отдельных случаях суды указывают на пробелы в регулировании, отмечая отсутствие прямого упоминания цифровой валюты в ст. 128 ГК РФ. Это порождает разночтения при квалификации преступлений и оценке доказательств.

Криптовалюты активно задействуются в различных противоправных схемах:

1. Мошенничество. Распространены фейковые ICO, фишинговые атаки и схемы типа «забой свиней» (Pig Butchering), когда жертв убеждают вкладывать средства в несуществующие проекты, постепенно «откармливая» их ложной прибылью, а затем лишая всех вложений. [15]
2. Отмывание денег. Преступники используют миксеры, децентрализованные биржи и анонимные кошельки, чтобы скрыть происхождение средств и затруднить отслеживание транзакций.
3. Финансирование запрещённой деятельности. Криптовалюты позволяют обходить традиционные механизмы финансового контроля, что делает их инструментом для поддержки незаконных организаций и операций.
4. Уклонение от налогообложения. Цифровые активы применяются для сокрытия доходов и активов от фискальных органов, что влечёт потерю налоговых поступлений для государства.

Квалификация отмывания доходов, связанных с криптовалютными операциями, сопряжена с комплексом проблем, вытекающих из правовой неопределённости, технологических особенностей блокчейна и трансграничного характера таких деяний. Прежде всего, сложности порождает неоднозначный правовой статус криптовалют: хотя в России с 2025 года они официально признаны имуществом их использование в качестве средства платежа на территории РФ запрещено. Это создаёт правовую коллизию — возможность владения признаётся, но оборот ограничен, что затрудняет разграничение легальных и противоправных операций при квалификации преступлений. На практике суды нередко сталкиваются с неоднозначностью: в одних делах криптовалюта признаётся защищаемым имуществом, в других — её статус остаётся спорным, особенно если речь идёт о добровольном переводе средств потерпевшим. [14]

Существенную проблему представляет идентификация участников транзакций. Несмотря на публичность блокчейн‑реестра, транзакции носят псевдоанонимный характер: связать их с конкретными лицами без дополнительных данных крайне сложно. Преступники активно используют TOR, прокси‑серверы и иные инструменты для маскировки личности, а даже при наличии технических возможностей анализа блокчейна (например, через платформы Chainalysis или Crystal) возникают вопросы к допустимости доказательств. [23] Скриншоты транзакций, отчёты аналитических сервисов и иные цифровые материалы должны строго соответствовать процессуальным требованиям к фиксации и верификации — в противном случае их могут признать недопустимыми в суде.

Трансграничный характер криптовалютных операций усугубляет ситуацию, поскольку транзакции не подчиняются юрисдикции отдельных государств. Отсутствие унифицированного международного регулирования и стандартизированных правовых механизмов осложняет взаимодействие правоохранительных органов разных стран: затруднены экстрадиция подозреваемых, запрос и получение доказательств, координация следственных действий.

Дополнительные сложности возникают при оценке ущерба и определении размера легализованных средств. Волатильность курсов криптовалют делает затруднительным точное установление стоимости активов на момент совершения преступления. Суды вынуждены опираться на экспертные заключения или данные криптобирж, однако такие расчёты не всегда отражают реальную ценность цифровых активов в конкретный временной период.

Кроме того, требуется чёткое разграничение между предметом легализации (криптовалюта, полученная преступным путём) и доходом от легализации (средства, возникшие после конвертации): например, продажи криптовалюты квалифицируются как сделки, а не как финансовые операции, что влияет на правовую оценку деяния.

Взаимодействие с криптовалютными биржами и платформами также носит противоречивый характер. Хотя некоторые из них соблюдают стандарты KYC («знай своего клиента») и AML («противодействие отмыванию денег»), многие операторы не внедряют эти механизмы, а получение информации от зарубежных платформ часто сталкивается с юридическими и техническими барьерами. [21]

Для преодоления указанных проблем необходим комплексный подход: унификация правового статуса криптовалют на международном уровне, развитие механизмов межгосударственного сотрудничества (в том числе через ФАТФ), повышение квалификации сотрудников правоохранительных органов в сфере блокчейн‑технологий, совершенствование технических инструментов анализа транзакций и уточнение нормативных актов. [22] В частности, требуется закрепить процедуры декларирования операций с криптовалютой, установить чёткие критерии ответственности за нарушения и разработать единые стандарты оценки ущерба в делах о легализации преступных доходов через цифровые активы.

Статистика отмывания доходов с использованием криптовалютных операций остаётся фрагментарной из‑за анонимности блокчейна, трансграничности транзакций и отсутствия унифицированных методов учёта. Тем не менее отдельные данные и тенденции позволяют оценить масштабы явления как в России, так и в мире.

В России наблюдается устойчивый рост объёма операций, вызывающих подозрения у регуляторов. По данным Центробанка, за последние полгода 2023 года объём операций россиян с криптовалютой достиг 7,3 трлн рублей — это на 51 % больше, чем в предыдущие два квартала. При этом банки в 2024 году в 1,3 раза чаще сообщали о подозрительных операциях с криптоактивами по сравнению с 2023 годом. Основной фокус внимания — P2P‑переводы (между физическими лицами), а также транзакции с участием криптобирж и обменников, которые нередко используются для обхода контроля. [20]

Важную роль в отслеживании играет система «Прозрачный блокчейн», запущенная Росфинмониторингом. За первые 9 месяцев 2023 года она зарегистрировала 185 тысяч криптопереводов с участием российских пользователей — втрое больше, чем за аналогичный период предыдущего года. Система анализирует публичные реестры транзакций, выявляет связи между кошельками и позволяет определять бенефициаров даже при попытках скрыть следы через цепочки переводов. По словам главы Росфинмониторинга, платформа отслеживает операции более 30 криптовалют и содержит базу из около 19 тысяч «серых» кошельков, ассоциированных с противоправной деятельностью. К концу 2025 года планируется завершить интеграцию «Прозрачного блокчейна» в личные кабинеты банков, что должно повысить эффективность мониторинга. [17]

На уровне уголовного преследования статистика также демонстрирует рост. По данным Верховного суда РФ на май 2025 года, за последние годы рассмотрено свыше 20 уголовных дел, связанных с посягательством на криптовалюту или её использованием для легализации доходов. В 2023–2024 годах московские суды рассмотрели 7 таких дел, суды Московской области — 4. [16] При этом многие случаи остаются нераскрытыми из‑за сложности с идентификацией участников и доказыванием преступного происхождения средств.

В мировом масштабе тенденции схожи: объёмы отмывания денег через криптовалюты продолжают расти, особенно в сферах наркоторговли, мошенничества и финансирования терроризма. Ключевыми факторами привлекательности остаются волатильность курсов и псевдоанонимность транзакций. Однако современные аналитические инструменты (Chainalysis, Crystal Blockchain и др.) позволяют отслеживать значительные объёмы операций. [18] Например, в США и Японии силовые ведомства сотрудничают с частными компаниями для анализа мультивалютных транзакций и выявления подозрительных паттернов.

Особую озабоченность вызывают так называемые криптомиксеры — сервисы, перемешивающие монеты разных пользователей для запутывания следов. В ряде стран такие сервисы уже попали под санкции: в 2022 году под ограничения попал миксер Tornado Cash. [19] Кроме того, всё чаще применяются методы кросс-чейн анализа, позволяющие отслеживать конвертацию одной криптовалюты в другую и переводы между разными блокчейнами. Для деанонимизации нередко используются нейросети и ручной анализ экспертов, а также уязвимости в коде блокчейнов.

Среди ключевых проблем учёта — отсутствие единых международных стандартов регулирования. Разные страны применяют противоречивые подходы к контролю за криптовалютами, что создаёт «серые зоны» для преступных схем. Трансграничный характер операций затрудняет координацию между правоохранительными органами, а анонимность блокчейна осложняет сбор доказательств. В России банки обязаны анализировать транзакции клиентов в рамках 115-ФЗ (антиотмывочное законодательство), но многие переводы остаются вне зоны видимости из‑за использования офшорных бирж и анонимных кошельков. [4]

Для противодействия отмыванию денег через криптовалюты государства усиливают контроль: внедряют системы анализа блокчейна, ужесточают требования к криптобиржам (KYC/AML), расширяют базы подозрительных счетов. В России, например, действует база «дропов» (подставных лиц, используемых для обналичивания), ограничивающая переводы физлиц суммой 100 тыс. рублей в месяц при попадании в список. Параллельно разрабатываются законодательные инициативы, позволяющие следователям изымать криптовалюту в рамках уголовных дел и регулировать майнинг.

Таким образом, хотя точные объёмы отмывания доходов через криптовалюты остаются неизвестными, динамика указывает на рост их использования в преступных схемах. Борьба с этим явлением требует международного сотрудничества, совершенствования технологий мониторинга и уточнения правовых норм — как на национальном, так и на глобальном уровне.

Результаты исследования проблем квалификации отмывания доходов через криптовалютные операции демонстрируют комплекс правовых, технических и организационных трудностей, с которыми сталкиваются правоприменительные органы.

Ключевой проблемой остаётся неопределённость правового статуса криптовалюты. Хотя Федеральный закон № 259-ФЗ признаёт цифровую валюту имуществом, её запрет в качестве платёжного средства внутри РФ создаёт коллизии при квалификации преступлений. Судам приходится отдельно доказывать, что криптовалюта использовалась именно для легализации преступных доходов, а не в рамках гражданско‑правовых отношений. Например, простое распоряжение виртуальной валютой (оплата товаров или услуг) без цели придания правомерного вида преступным доходам не образует состава преступления по ст. 174.1 УК РФ.

Анонимность блокчейн-транзакций существенно осложняет доказывание. Псевдоанонимность кошельков требует привлечения специализированных инструментов (например, систем анализа блокчейна) для установления связи между криптоадресами и реальными лицами. Даже при фиксации подозрительных операций (через «Прозрачный блокчейн» или коммерческие платформы) возникают вопросы к допустимости доказательств: скриншоты, отчёты аналитиков и иные цифровые материалы должны соответствовать процессуальным нормам.

Доказывание умысла — ещё один критический аспект. Для квалификации по ст. 174 и 174.1 УК РФ необходимо подтвердить, что лицо осознавало преступное происхождение средств и целенаправленно совершало действия по их отмыванию. Однако преступники маскируют операции под легальные инвестиции или обмен активов, что затрудняет разграничение с гражданско-правовыми сделками.

Недостаточная компетентность правоохранительных органов в сфере криптовалют приводит к ошибкам в квалификации. Многие следователи и судьи не обладают знаниями о механизмах работы блокчейна, особенностях криптобирж и способах конвертации цифровых активов в наличные. Это снижает эффективность расследований и увеличивает риск оправдательных приговоров.

Международные аспекты усугубляют проблему. Различия в регулировании криптовалют в разных странах создают «серые зоны», а трансграничный характер операций затрудняет взаимодействие между государствами.

Оценка ущерба также вызывает сложности. Волатильность курсов криптовалют делает затруднительным определение точной стоимости активов на момент совершения преступления. Суды вынуждены опираться на экспертные заключения или биржевые данные, что не всегда отражает реальную рыночную ситуацию.

Таким образом, квалификация отмывания доходов через криптовалюты требует комплексного подхода: совершенствования законодательства, развития технических инструментов, повышения профессиональной подготовки и укрепления международного взаимодействия. Без этих мер риски использования цифровых активов в преступных схемах будут оставаться высокими.

Литература:

1. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 17.11.2025) // «Собрание законодательства РФ», 17.06.1996, N 25, ст. 2954
2. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 31.07.2025, с изм. от 25.11.2025) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.08.2025) // «Российская газета», N 238–239, 08.12.1994
3. «Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 31.07.1998 N 146-ФЗ (ред. от 28.11.2025) // «Российская газета», N 148–149, 06.08.1998
4. Федеральный закон от 07.08.2001 N 115-ФЗ (ред. от 24.06.2025) «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.10.2025) // «Российская газета», N 151–152, 09.08.2001
5. Федеральный закон от 17.11.2025 N 418-ФЗ «О внесении изменений в статью 126.2 части первой и часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации и статью 3 Федерального закона «О внесении изменений в статьи 102 и 126.2 части первой и часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации» // «Парламентская газета», N 43, 21–27.11.2025
6. Федеральный закон от 08.08.2024 N 223-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // «Российская газета», N 178, 13.08.2024
7. Федеральный закон от 08.08.2024 N 221-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // «Парламентская газета», N 30с, 15.08.2024
8. Федеральный закон от 31.07.2020 N 259-ФЗ (ред. от 27.10.2025) «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // «Собрание законодательства РФ», 03.08.2020, N 31 (часть I), ст. 5018
9. Информационное письмо Банка России от 24 мая 2023 г. № ИН-02–28/38 «О рекомендациях по предоставлению (раскрытию) финансовыми организациями информации клиентам о финансовых продуктах устойчивого развития» // URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/406844774/ // (Дата обращения: 11.12.2025)
10. Письмо ФНС России от 17.10.2024 N СД-4–3/11815@ «О направлении Методических рекомендаций» (вместе с «Методическими рекомендациями по НДС для УСН») // URL: https://legalacts.ru/doc/pismo-fns-rossii-ot-17102024-n-sd-4–311815-metodicheskie-rekomendatsii/ // (Дата обращения: 10.12.2025)
11. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2023 N 48 «О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» // URL: https://legalacts.ru/sud/postanovlenie-plenuma-verkhovnogo-suda-rf-ot-19122023-n-48/ (Дата обращения: 13.12.2025)
12. Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 25.09.2025 N 09АП-39396/2025 по делу N А40–238055/2024 // URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=MARB&n=2980054#sDqII5VErb6HpiHq // (Дата обращения: 13.12.2025)
13. Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 25.09.2025 N 09АП-39396/2025 по делу N А40–238055/2024 // URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=MARB&n=2980054#sDqII5VErb6HpiHq // (Дата обращения: 13.12.2025)
14. Глушков В. А. Криптовалюта как предмет преступления по законодательству Российской Федерации // Цифровое право. 2025. № 1.
15. Одинцов С. В., Кошелюк Б. Е. Проблемы квалификации преступлений, сопряженных с криптовалютой // Вестн. Том. гос. ун-та. 2023. № 487
16. Верховный Суд: криптовалюта все чаще становится объектом преступных посягательств // URL: https://www.vsrf.ru/press_center/mass_media/34394/ // (Дата обращения: 09.12.2025)
17. Программа для ЭВМ «Прозрачный блокчейн. Государственный модуль». // URL: https://fedsfm.ru/activity/informational-systems/pb-gos-modul // (Дата обращения: 10.12.2025)
18. Как отследить любую криптотранзакцию в блокчейне: 5 лучших инструментов // URL: https://www.securitylab.ru/blog/personal/xiaomite-journal/355346.php // (Дата обращения: 08.12.2025)
19. Санкции на суде: чем важно решение по делу криптомиксера Tornado Cash // URL: https://www.forbes.ru/mneniya/526568-sankcii-na-sude-cem-vazno-resenie-po-delu-kriptomiksera-tornado-cash // (Дата обращения: 07.12.2025)
20. Банк России оценил объем операций россиян в криптовалютах // URL: https://www.rbc.ru/crypto/news/6836e55d9a794765c139f7f3 // (Дата обращения: 09.12.2025)
21. AML и KYC различия: фундаментальные отличия в подходах к финансовой безопасности // URL: https://secrex.io/ru/knowledgebase/blog/read/2773 // (Дата обращения: 13.12.2025)
22. ФАТФ // URL: https://fedsfm.ru/fm/fatf // (Дата обращения: 11.12.2025)
23. Tor Browser и анонимность: что нужно знать // URL: https://www.kaspersky.ru/blog/what-you-need-to-know-about-tor-browser-and-anonymity/38482/ // (Дата обращения: 09.12.2025)