Технологической основой криптовалют послужили алгоритмы доказуемой сложности (Proof-of-Work), изначально разработанные для борьбы со спамом (Hashcash). Как отмечает Х. Атаджанова, именно принцип «стоимости вычисления» и децентрализованной валидации сформировал структуру современной криптоэкономики [4, с. 35]. В результате цифровая валюта стала не просто средством обмена, а самостоятельной инфраструктурой, где правила эмиссии и транзакций закреплены в коде, что трансформировало роль посредников и усложнило государственный контроль за финансовыми потоками.

Реакцией на возможность масштабной передачи стоимости без участия банков стали рекомендации FATF, которые ввели понятия «виртуальные активы» и «поставщики услуг по виртуальным активам» (VASP). Регулирование сместилось с самого объекта на инфраструктуру — биржи, кастодиальные кошельки и обменные сервисы. Данный подход позволяет применять к криптосектору традиционные меры ПОД/ФТ: идентификацию клиентов (KYC) и мониторинг операций, не подменяя их пруденциальным надзором [5, с. 214].

В России правовое поле развивалось от Информации Банка России от 4 сентября 2017 года, предупреждающей о рисках, к принятию Федерального закона от 31 июля 2020 года № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [2]. Закон легализовал понятия операторов информационных систем и обмена, включив их в перечень субъектов исполнения Федерального закона от 7 августа 2001 года № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» [1], что создало контур идентификации бенефициаров и обязательного контроля, приблизив стандарты криптоиндустрии к банковским. Однако уголовно-правовая оценка сферы остается сложной. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 26 февраля 2019 года № 1 разъяснил, что криптовалюта может признаваться предметом преступлений, предусмотренных статьями 174 и 174.1 Уголовного кодекса Российской Федерации [3]. Несмотря на это, правоприменители сталкиваются с проблемами квалификации: без специального состава незаконный оборот криптовалюты приходится квалифицировать как незаконную банковскую деятельность или незаконное предпринимательство, что осложняется доказыванием «преступного происхождения» активов в условиях псевдонимности.

Эффективное противодействие легализации в цифровой среде требует смещения фокуса с «предмета» на «поведенческие паттерны». Использование миксеров, дробление транзакций (smurfing), стейблкоины и цепочки транзитных кошельков требуют внедрения риск-ориентированной модели надзора. Она должна базироваться на анализе сетевых графов и репутационных меток адресов, что успешно применяется в банковской сфере, но в криптоиндустрии требует специализированных инструментов блокчейн-аналитики [6].

По данным Росфинмониторинга, виртуальные валюты активно используются в наркоторговле и расчетах между участниками преступных групп. Хотя Федеральный закон от 31 июля 2020 года № 259-ФЗ распространил нормы ПОД/ФТ на операторов, для реальной борьбы с отмыванием необходима прямая ответственность бенефициаров криптосервисов за нарушение правил мониторинга. Критическим фактором остается международное сотрудничество, потому что без оперативного обмена данными с иностранными разведками национальная система комплаенса теряет эффективность из-за трансграничного характера операций. Назрела необходимость законодательного закрепления состава неправомерного оборота криптовалюты как базового преступления. Диспозиция статьи должна охватывать выпуск, обмен и посредничество при обходе требований идентификации, с квалифицирующими признаками организованной группы и крупного размера. Процессуально необходимо закрепить правила фиксации цифровых доказательств (приватных ключей, снимков блокчейна). Отсутствие данной нормы вынуждает суды использовать аналогии, что снижает предсказуемость правосудия.

Практическая реализация требует:

1. лицензирования провайдеров виртуальных активов (VASP);
2. создания публичной базы репутационных меток криптоадресов;
3. интеграции данных блокчейн-аналитики в системы банковского мониторинга;
4. гармонизации национальных понятий со стандартами FATF для упрощения трансграничных расследований.

Таким образом, наиболее перспективной стратегией является сочетание уголовно-правовой конкретизации (введение ответственности за незаконный оборот), жесткого риск-ориентированного надзора и международной технологической кооперации. Именно данная конфигурация позволит применять статьи 174 и 174.1 Уголовного кодекса Российской Федерации эффективно, не тормозя при этом инновационное развитие финансового рынка.

Литература:

1. Федеральный закон от 07.08.2001 № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» // Собрание законодательства РФ, 13.08.2001, № 33 (часть I), ст. 3418.
2. Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ, 03.08.2020, № 31 (часть I), ст. 5018.
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 26.02.2019 № 1 «О внесении изменений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2015 года № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 2019. — № 4.
4. Атаджанова Х. История криптовалюты / Х. Атаджанова // IN SITU. — 2023. — № 3. — С. 34–36.
5. Долгиева, М. М. Противодействие легализации преступных доходов при использовании криптовалюты / М. М. Долгиева // Вестник Томского государственного университета. — 2019. — № 449. — С. 213–218.
6. Федеральная служба по финансовому мониторингу. Риск использования виртуальных валют (типа «биткоин» и пр.) в схемах легализации преступных доходов [Электронный ресурс] // Официальный сайт Росфинмониторинга. — Режим доступа: https://www.fedsfm.ru/special/fm/risksml/virc (дата обращения: 23.09.2025).
7. Центральный банк Российской Федерации. Информация «Об использовании частных «виртуальных валют» (криптовалют)» от 04.09.2017 [Электронный ресурс] // Официальный сайт Банка России. — Режим доступа: http://www.cbr.ru/press/pr/?file=04092017_183512if2017–09–04T18_31_05.htm (дата обращения: 23.09.2025).