Место и значение судебного прецедента в гражданском процессе



Введение

На сегодняшний день исследование судебного прецедента как источника права и его проблем является очень востребованным со стороны зарубежной правовой среды, а также отечественной. Одним из дискуссионных и важных аспектов проблем судебного прецедента заключается в исследовании правовой природы данного источника и критерии определения его сущности и содержания, а также изучение его основных видовых признаков.

Ключевая проблема заключается в вопросе признания судебного прецедента как одного из источников российского права. Данный вопрос является краеугольным камнем в отечественной правовой доктрине.

Таким образом, рассмотрение проблем судебного прецедента в рамках российской правовой парадигмы предполагает необходимость выхода за пределы самого понятия, так как требует изучения всех его особенностей.

На протяжении длительного времени было очевидно, что основной акцент отечественных умов ученых-юристов был сосредоточен на не единственно важном для понимания сути прецедентной формы права вопросе относительно того, является ли судебный прецедент источником современного российского права или не является таковым и другие вопросы.

Проблема здесь сходна с той, которая существует во многих сферах других научных сферах, когда сущностные признаки явления, имеющие ключевое содержание, были либо не рассмотрены должным образом, либо им не уделено должное внимание. Безусловно, многие ученые проделывали огромную работу в изучении проблем судебного прецедента, но исследование понятия, основных сущностных признаков, а также содержания и форм данного проявления — не было уделено достаточного внимания.

В связи с этим очень важно провести детальное изучение юридической природы данного источника, так как роль судебных институтов в российской правовой парадигме в законотворческой деятельности с каждым годом становится все важнее. Судебные органы, таким образом, разрешают определенные правовые коллизии в законодательстве, тем самым дополняя его. Помимо этого, органы исполнительной и законодательной власти в активной форме принимают участие в правотворческой деятельности.

Таким образом, мы должны избежать путаницы по данному вопросу, так как устанавливаются крайне расплывчатые тезисы, и мы можем допустить возможность включения весьма многих спорных элементов.

Актуальность темы данной статьи заключается в том, что на современном этапе развития российской правовой системы остро стоит вопрос о признании судебного прецедента как источника права. По данной проблеме нет единого консенсуса, так как нет однозначной позиции — «да» или «нет». Анализируя судебную практику, мы можем наблюдать за тем, что суды нижестоящих инстанций не принимают решения иного, чем то, которое было принято вышестоящей инстанцией по аналогичному делу. Только в редких случаях общие и арбитражные суды низовых звеньев готовы вынести отличное решение по аналогичному делу, если уверены в своей юридической аргументации (по сравнению с правовой аргументацией вышестоящей инстанцией). Таким образом, фиксируется противоречивые и неоднозначные позиции по вопросу о признании и непризнании судебного прецедента как одного из источников российского права.

Следовательно, значимость и актуальность темы данного исследования носит достаточно ценный характер в рамках отечественной исторической науки, так как заслуживает более детального изучения. Тщательный анализ позволит нам выделить некоторые особенности судебного прецедента как источники права, расширить знания об его месте и роли в российской правовой системе.

Объектом данного исследования является судебный прецедент как источник права и его становление и развитие в иерархии источников права.

Предметом исследования является выявление сущностных признаков судебного прецедента как источника права.

Целью настоящей работы заключается в том, что на основе прикладного и научно-теоретического анализа изучить развитие судебного прецедента и его использования в правоприменительной практике в качестве источника российского права.

Методологическую основу исследования составят приемы и способы познания, выявленные и разработанные юридической наукой и апробированные юридической практикой.

Исторической способ позволит нам изучить эволюцию развития и становления судебного прецедента как источника современного российского права.

Формально-юридические методы будут направлены на изучение понятийного аппарата, который использовался отечественными умами ученых юристов, так и зарубежными, как с точки зрения общефилософских подходов, так и в сфере категорий государства и права.

Все вышеперечисленные методы позволят нам выявить сущность и особенности судебного прецедента как источника права, осмыслить процесс формирования и развития о нем.

Задачи статьи:

1. Изучить становление и развитие судебного прецедента как источника российского права.
2. На основе научных исследований проанализировать имеющиеся концепции о понятии судебного прецедента.
3. Изучить судебную практику Конституционного Суда РФ, Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ по вопросам судебного прецедента как источника права.
4. Провести сравнительно-правовой анализ с англо-саксонской системой права по вопросам применения судебного прецедента.

Глава I. Понятие и историческое развитие судебного прецедента как источника права в России

1. Судебный прецедент: понятие и содержание

Анализируя юридическую природу судебного прецедента и его основные сущностные признаки в российской правовой парадигме, нам следует изучить существующие концепции определения данного явления, которые стали фундаментом становления и функционирования прецедентного права в мире.

Судебный прецедент относится «к весьма сложным и многогранным правовым явлениями, в значительной степени зависящим от исторических, социальных, политических и иных традиций, специфических условий существования правовой среды». На данном этапе не существует в юридической литературе (в частности, отечественной) единого подхода к пониманию судебного прецедента, поэтому мы обратимся к существующим концепциям и подходам определения данного источника.

В русском толковом словаре Сергея Ивановича Ожегова под прецедентом понимается «случай, служащий примером или оправданием для последующих случаев этого же рода». Характерно, что Ожегов выделяет два словосочетания «создать прецедент (т. е. дать повод для подобных случаев в будущем) и «установить прецедент (т. е. найти в прошлом сходный случай»).

Проводя изучение существующих концепций, можно выделить два основных подхода — отечественный и зарубежный (англосаксонский). Современное англосаксонское законодательство (в частности, подавляющее большинство ученых-юристов) трактует судебный прецедент как «решение суда или иного другого государственного органа по конкретному делу, обязательное при решении аналогичных дел в последующем этим же судом, либо судами, равными или нижестоящими по отношению к нему». Отечественный подход, на мой взгляд, ошибочно интерпретирует судебный прецедент как «решение суда, которое ранее не встречалось в практике судов». Также стоит отметить, что на законодательном уровне отсутствует официальное закрепление определения судебного прецедента, что играет негативную роль в правотворческой деятельности судебных органов.

В отечественной правовой доктрине также ошибочно смешивают судебный прецедент с судебным казусом. По этому вопросу С. В. Боботов отметил, что прецедент не является казусом, так как принимаемые решения суда по конкретным делам, становятся определенным стандартом для судов низовых звеньев с целью правильной ориентации при подготовке правовой аргументации.

Анализируя современные тенденции в отечественной правовой литературе, можем отметить, что нынешние ученые-юристы трактуют судебный прецедент с точки зрения обязательственного подхода. Например, М. Н. Марченко определяет прецедент как «правовые положения, вытекающие из правотворческой деятельности высших судов». Другой ученый, П. А. Гук, исследуя вопросы, связанные с признаками судебного прецедента, понимает его как «решение высшего органа судебной власти по конкретному делу, вынесенное в рамках определенной юридической процедуры (судопроизводства), содержащее в себе правовое положение (правовую позицию, принципы), опубликованное в официальных сборниках и обладающее императивностью применения дел в будущем».

Подводя итоги вышесказанного в первом параграфе, можно сделать вывод на основе анализа существующих концепций и подходов понимания судебного прецедента и дать грамотное определение данному источнику. На мой взгляд, судебный прецедент можно трактовать в двух смысловых категориях: а) отечественный (т. е. судебный прецедент — это решения, рождаемые из правотворческой деятельности высших судебных органов) и зарубежный (англосаксонский) (т. е. судебный прецедент реализуется по «принципу подобия» — «сходные дела должны решаться сходным образом»). В англосаксонской правовой парадигме это значит, что прецедент состоит из двух составных частей: а) исследование фактов дела; б) выявление из их числа более весомых фактов, которые мотивируются принимаемыми решение по делу, а также оценками используемых прецедентов.

Иными словами, существует два явления, дающие четкое понимание прецедента в англосаксонском праве — ratio decidendi (формула, на основе которой должны разъясняться конкретные дела) и obiter dictum (формула, на основе которой происходит четкое обоснование того или иного приговора по делу).

2. Судебный прецедент в советском праве

Анализ развития судебного прецедента в советском праве важен с точки зрения преемственности проблемы признания юридической силы судебных решений того периода времени. Данный вопрос на каждом историческом этапе разрешался по-разному, но речь в данном параграфе пойдет о месте судебного прецедента в советской правовой системе.

На мой взгляд, очень важно разграничивать преемственность в двух разных категориях: формально-юридической и теоретической. Начать стоит с формально-юридического. Советский законодатель трактовал под источниками права акты Советского государства: законы СССР и союзных республик, указы Президиума Верховного Совета СССР и Президиумов Верховных Советов союзных республик, постановления правительства. В целом советское законодательство исходило не из определенного выбора формы права — оно считало, что выбор той или иной формы обусловлен: а) социальным строем общества на определенном этапе исторического развития; б) Великая Октябрьская Революция ставит целью достижения наилучшего метода отражения классового интереса пролетариата. Таким образом, выбор обусловлен определенными объективными факторами.

В советский период времени сложился определенный подход как в формально-юридическом плане, так и в теоретическом. На мой взгляд, Шебанов А. Ф. идеально описал общую позицию отечественной правовой доктрины того периода времени: «Отрицательно относится советское право и к такой форме права, как судебный прецедент, т. е. принцип, положенный судом в основу решения по конкретному делу и применяемый этим и другими судами как обязательный образец для решения всех подобных дел в будущем».

Советский теоретический подход полностью соответствовал советскому формально-юридическому, т. е. судебный прецедент» широко распространенный в странах англосаксонского мира, представляет собой нечто иное, как продукт «буржуазного права», противоречащий принципу законности. Таким образом, советский законодатель отрицает прецедент как источник права, так как законодательство СССР четко регламентирует, что суд при вынесении решения руководствуются исключительно законом. Иными словами, сущность судебного решения заключается в применении к определенному правовому событию, по поводу которого было внесено постановление. Следовательно, вынесенное в рамках дела судебное решение не может распространяться на подобные случаи, которые в будущем могут произойти.

Советские ученые-юристы также обосновывали данную позицию о недопустимости судебных органов «создавать» или «творить право», так как, допуская такую возможность, мы превращаем судебную ветвь власти в законодательный орган (т. е. создает правовые нормы). Таким образом, советское право (как и советская правовая доктрина) категорически отрицали судебный прецедент как источник права. Безусловно, существующий на тот момент идеологический базис в виде коммунизма противопоставлялся западному «буржуазному» миру, поэтому любые правовые конструкции капиталистической системы полностью отвергались социалистическом руководством страны.

В этом плане очень четко прослеживается преемственность современного российского формально-юридического подхода по отношению к советскому — на законодательном уровне отсутствует какое-либо упоминание про судебный прецедент, т. е. на данном этапе российский законодатель не относит прецедент к источнику права. Несмотря на то, что некоторые судебные акты того же Конституционного Суда РФ имеют признаки судебного прецедента: а) постановления имеют общий характер, распространяются на всех граждан, которые могут оказаться в аналогичных ситуациях; б) рассчитаны на многократность применения; в) имеют императивный характер.

Аналогичный тезис можно привести по отношению к советской правовой системе, категорически отрицавшей наличие прецедента в судебной практике. Несмотря на отрицание такой формы права, прецедент существовал в советском праве под прикрытием разных легальных видов. Во-первых, пленумы Верховного Суда СССР и Верховных Судов союзных республик, несмотря на ограничения законодательства только дачей разъяснения о единообразном применении различных норм права, в своих разъяснениях толковали закон, тем самым устраняли правовые коллизии и заполняли законодательные проблемы.

Во-вторых, в некоторых случаях суды нижестоящих инстанций использовали решения пленумов Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик в качестве ориентира при подготовке правовой аргументации. В основном, заинтересованные лица добивались в определенных гражданских и уголовных делах добиваться сходных решений по аналогичным случаям.

Тем не менее, можно отметить, что современный российский теоретический подход не разделяет в полной мере советский подход к вопросу признания судебного прецедента в качестве источника права. Безусловно, в отечественной правовой доктрине существует определенная часть ученых-юристов, разделяющих точку зрения советских коллег, однако переломные события в 1990-х годов кардинально перевернуло правовую картину. На данном историческом этапе большинство современных ученых-юристов осознают важность судебного прецедента в правотворческой и правоприменительной деятельности, поэтому они на протяжении длительного времени утверждают, что постановления Верховного суда РФ, Конституционного Суда РФ, а также Высшего Арбитражного суда РФ имеют обязательную силу, а также обладают другими признаками, характеризующие их, как судебный прецедент: а) создается только высшими судебными институтами; б) публикуется в официальных сборниках; в) наличие определенной правовой процедуры.

Иными словами, юридическое научное сообщество давно добивается со стороны российского законодателя окончательного признания судебного прецедента в качестве источника права. Отечественная судебная система должна достичь двух важных качеств — внешней и внутренней самостоятельности, посредством судебного прецедента также можно расширить роль судебных органов в правотворческой деятельности.

Подводя итоги второго параграфа первой главы, я могу сделать ряд выводов:

а) преемственность советского и российского законодателя в формально-юридическом подходе продолжается: отрицание судебного прецедента как одного из источников права на законодательном уровне.

б) преемственность советского и российского научного сообщества расходится по вопросам признания судебного прецедента: современные ученые-юристы в активной форме выступают за признание прецедентом юридической силы, учитывая его преимущества и какую роль он может сыграть в становлении отечественной судебной системы независимой (в отличие от советской правовой доктрины, отрицавшей судебный прецедент как продукт «буржуазного права.

Глава II. Судебный прецедент как источника права в современной правовой системе Российской Федерации

2.1. Значение постановлений Конституционного Суда РФ в судебной практике

Проблема признания судебных решений Конституционного Суда Российской Федерации в качестве источника права (судебного прецедента) на протяжении долгих десятилетий оставалась дискуссионной.

Конституционный Суд РФ является высшим судебным органом конституционного контроля в РФ, призванного обеспечить верховенство и прямого действия Конституции РФ на всей территории Российской Федерации.

Конституционный Суд РФ давно воспринимается отечественной правовой доктрины как правотворческий орган. Например, Б. С. Эбзеев писал: «...решению Конституционного Суда действительно присуща материально-правовая сила закона, и, хотя оно не является в строгом смысле слова нормативным актом, это решение выступает в качестве источника права и формирует прецеденты, имеющие нормативно-регулирующее значение и обязывающее всех субъектов права. Оно не может быть отменено принимаемым парламентом законом или иным актом законодательной или исполнительной власти».

Председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин писал: «Правотворческая деятельность судов в правовой системе России формально (официально) не признается, в доктрине интерпретируется противоречиво, но реально существует и через высшие судебные инстанции влияет на развитие права, так же как это имеет место и в ряде других стран Европейского континента (Греция, Италия, Нидерланды, ФРГ и др.). Решения Конституционного Суда, в результате которых нормативные акты, признанные неконституционными, утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следовательно, такое же общее значение (как и нормативные акты), не присущее по своей природе правоприменительным актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов (Постановление КС РФ от 16.06.1998 N 19-П). Таким образом, решения Конституционного Суда по делам о проверке конституционности законов и иных нормативных правовых актов высокого уровня имеют, по сути, нормативный характер (обладают нормативной силой) и как таковые приобретают прецедентное значение».

В Постановлении КС РФ от 21.01.2010 N 1-П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение «Берег», открытых акционерных обществ «Карболит», «Завод «Микропровод» и «Научно-производственное предприятие «Респиратор» указано, что в российской судебной системе толкование закона высшими судебными органами оказывает существенное воздействие на формирование судебной практики. По общему правилу оно фактически — исходя из правомочий вышестоящих судебных инстанций по отмене и изменению судебных актов — является обязательным для нижестоящих судов на будущее время. Вместе с тем в качестве правового последствия такого толкования в тех случаях, когда в силу общеправовых и конституционных принципов возможно придание ему обратной силы, допускается пересмотр и отмена вынесенных ранее судебных актов, основанных на ином толковании примененных норм.

Наиболее близко с прецедентным правом в России связаны именно решения Конституционного Суда РФ. В силу ч. 1 и ч. 2 ст. 79 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (далее — ФКЗ «О Конституционном Суде РФ») решение Конституционного Суда РФ окончательно и не подлежит обжалованию. Решение Конституционного Суда РФ действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами. Юридическая сила постановления Конституционного Суда РФ о признании акта неконституционным не может быть преодолена повторным принятием этого же акта.

Согласно ч. 3 ст. 79 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу или в случаях, предусмотренных ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», не приобретают юридическую силу. Признанные не соответствующими Конституции РФ не вступившие в силу международные договоры РФ не подлежат введению в действие и применению. Решения судов и иных органов, основанные на актах или их отдельных положениях, признанных постановлением Конституционного Суда РФ неконституционными, либо примененных в истолковании, расходящемся с данным Конституционным Судом РФ в постановлении истолкованием, должны быть пересмотрены (а до пересмотра не подлежат исполнению) в случаях, установленных ФКЗ «О Конституционном Суде РФ».

Важную роль в правотворческой деятельности Конституционного Суда РФ играет создание «правовых позиций». Упоминание данной правовой конструкции содержится в Конституции РФ (статья 73 Закона), но там отсутствует определения термина. Тем не менее, несмотря на законодательный пробел, в отечественной правовой доктрине также отсутствует единый подход по вопросу определения данной правовой конструкции. Научно-юридические круги по-разному трактуют «правовую позицию»: кто-то считает, что под этим понимаются правовые аргументы, создающее правила прецедентного права; некоторые утверждают, что это правовые выводы, призванные обеспечить толкование Основного Закона и положений отраслевых законов в пределах своей компетенции; другие же заявляют, что КС РФ создает решения, которые могут быть применимы для решения сходных правовых споров.

Учитывая серьезные противоречия по вопросу определения «правовая позиция», большинство ученых-юристов считают, что данная правовая конструкция обладает признаками прецедентного характера: обязательность, общность и конкретность. Например, правовая позиция КС РФ может восполнить законодательный пробел, разрешая правовые коллизии. Ярким примером этого является Постановление Конституционного Суда РФ от 18 января 1996 года по делу о проверке конституционности положений Устава (Основного Закона) Алтайского края, где была выражена правовая позиция, о том, что Конституция РФ не только не содержит прямого указания в отношении порядков избрания глав исполнительных органов государственной власти субъектов РФ, но и предусматривает в статье 3 (часть 2), что народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти. Таким образом, из смысла положений Конституции РФ вытекает, что высшее должностное лицо, формирующее орган исполнительной власти, получает свой мандат непосредственно и несет ответственность только перед народом.

Таким образом, мы можем заявлять, что постановления Конституционного Суда РФ, в которых содержатся правовые позиции, представляет собой источником права в российской правовой парадигме.

В целом, принятие Федерального конституционного закона от 28.12.2016 N 11-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» стало важным этапом на пути признания юридической силы решений Конституционного Суда РФ, которым введен новый вид постановления, принимаемого Конституционным Судом РФ по итогам рассмотрения дела о проверке конституционности нормативного акта органа государственной власти или договора между органами государственной власти, а именно постановление о признании такого акта или договора либо отдельных их положений соответствующими Конституции РФ в истолковании, данном Конституционным Судом РФ. При наличии данного постановления исключается любое иное толкование соответствующего акта или договора. Данное правило применяется и в отношении итоговых решений по жалобам на нарушение законом конституционных прав и свобод граждан. Прямо закреплен принцип недопустимости применения нормативного акта или отдельных его положений в истолковании, отличном от данного Конституционным Судом РФ в постановлении.

2.2. Значение постановлений Пленума Верховного Суда РФ в судебной практике

Главным вопросом прецедента является проблема правовой природы разъяснений Верховного Суда Российской Федерации, так как статьи 126 и 127 Конституции Российской Федерации не регламентирует обязательного характера их разъяснений. Тем не менее, судебные решения и обзоры практики высшего суда играют ключевую роль при ориентации для судов нижестоящих инстанций и арбитражных судов с целью подготовки грамотной аргументации. Таким образом, мы отмечаем, что роль ВС РФ способствует в правоприменительной практике судов формированию оптимальных моделей для последующих судебных решений по конкретным делам.

О необходимости применения прецедентных решений высших судебных инстанций в качестве норм материального права при осуществлении правосудия недвусмысленно свидетельствуют нормативные положения процессуальных законов, в частности ст. 391.9 ГПК РФ (п. 3), во взаимосвязи с Обзором судебной практики N 3/2015, предусматривающие в качестве основания для отмены судебного постановления в порядке надзора нарушение единообразия в толковании и применении судами норм права. При этом под нарушением судебным постановлением единообразия в толковании и применении норм права понимается содержащееся в судебном постановлении такое толкование и применение правовых норм, которое не согласуется с разъяснениями правового смысла закона, данными в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, а также в постановлении Президиума Верховного Суда РФ.

Более того, федеральный законодатель допускает, по сути, принцип обратной силы для актов прецедентного права, устанавливая в п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ положение, предусматривающее в качестве основания для пересмотра ввиду новых обстоятельств вступившего в законную силу судебного постановления изменение в постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации, вынесенном в том числе по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора , или в постановлении Пленума Верховного Суда РФ практики применения правовой нормы, примененной судом, в связи с принятием пересматриваемого судебного постановления.

При этом в арбитражном судопроизводстве прецедентное начало получило несколько большую законодательную институционализацию, так, в абз. 4 п. 3 ч. 4 ст. 170 АПК РФ предусмотрено, что в мотивировочной части решения в качестве его обоснования, наряду с иными нормами материального права, могут содержаться ссылки на постановления Пленума Верховного Суда РФ и сохранившие свою юридическую силу постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам судебной практики, а также на постановления Президиума Верховного Суда РФ и сохранившие свою юридическую силу постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ.

В Кодексе административного судопроизводства Российской Федерации, как наиболее новом процессуальном законе, наряду с установлением целесообразности приведения ссылок на решения ЕСПЧ и Конституционного Суда РФ, а также постановления Пленума и Президиума Верховного Суда РФ в мотивировочной части решения суда первой инстанции (п. 4 ч. 4 ст. 180 КАС РФ) законодатель пошел еще дальше, предусмотрев в качестве одного из оснований для отмены решения суда первой инстанции в апелляционном порядке истолкование закона без учета правовых позиций, содержащихся в постановлениях Конституционного Суда РФ, Пленума Верховного Суда РФ и Президиума Верховного Суда РФ (п. 3 ч. 3 ст. 310 КАС РФ). Исходя же из принципа приоритета норм международного права, установленного ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, к числу таких оснований следует относить необходимость учета также и правовых позиций Европейского суда по правам человека.

Игнорирование нижестоящим судом правовых позиций высших судебных инстанций в понимании федерального законодателя видится как нарушение норм материального права. При таком положении данные правовые позиции рассматриваются как составная часть системы материального права, подлежащего применению судами при осуществлении правосудия.

Таким образом, ВС РФ стремится обеспечить единообразия применения и толкования норм права, так как это позволяет наиболее эффективным способом решать правовые коллизии. Например, по некоторым вопросам нижестоящие инстанций не могут найти решения, так как в судебной практике отсутствует единый подход. В этом плане существует знаковое постановление пленума ВС РФ от 30.06.2020 № 13 пункт 30 (который подчеркивает признание прецедента как источника): «в качестве документов, подтверждающих доводы и возражения по жалобе, могут быть представлены, в частности, материалы судебной практики по делам со схожими фактическими обстоятельствами, обосновывающие, по мнению заявителя, правильность применения судами первой, апелляционной инстанций норм материального или процессуального права».

Глава III. Исследование практической реализации прецедентного права в англо-саксонской модели на примере США

3.1. Применение прецедента в судебной практике США: характерные черты и особенности

Для четкого понимания юридической природы судебного прецедента нам стоит обратится к его глубинным корням, а если быть точнее к месту его зарождения — Англия. Развитие судебного прецедента на Туманном Альбионе берет свое начало прямо с XI-го века. В данном параграфе пойдет речь о становлении прецедента в США, которые являются частью англосаксонской правовой семьи.

Безусловно, английское прецедентное право стало базисом для зарождения американской правовой системы, но утверждать о том, что американское право ничем не отличается от английского глубокое заблуждение. В этом параграфе мы поговорим об особенностях и преимуществах прецедентного права в США.

Фундаментом американского прецедентного права является правовая доктрина «stare decisis» («стоять на решенном»), центральной фигурой которой является судья, «создающий право», а его решения — это источник права. Данная доктрина, зарожденная в английском праве, была успешно интегрирована американской правовой системой со своей определенной спецификой.

Что понимается под доктриной «stare decisis»? В латинском языке существует выражение, из которого был заимствован этот термин: «stare decisis et non quieta movere» — «стоять на решенном и не отступать от устоявшихся положений». Смысл данной правовой конструкции заключается в том, что судья обязан при вынесении решения ориентироваться на предыдущие дела подобного характера. Иными словами, та правовая аргументация, которая была приведена судебным органом, рассмотревшего ранее сходное дело, должны быть применена при разрешении подобных дел в будущем.

Почему же американская правовая система взяла за основу данный правовой принцип? Нет сомнений, что на это повлияли определенные политические и исторические факторы (первые штаты были английскими колониями, в которых проживали переселенцы из Англии), но американцы пытались внедрить элементы континентального права при создании правовой системы (это было связано с отрицательным отношением к английскому праву). Например, в штате Луизиане (который в 1803 году был куплен у Франции) особой популярностью пользовалось французское право. При создании Гражданского кодекса за основу брали Французский Гражданский кодекс Наполеона.

Тем не менее, выбор пал на английское судебное право, так как прецедентная форма права обладала рядом преимуществ: а) предсказуемость решений (т. е. каждое лицо могло знать каким образом будет разрешен его правовой спор); б) стабильность решений (т. е. однотипность и единообразие судебной практики приводили к стабильности правовой системы); в) справедливость решений (т. е. единообразие судебной практики по аналогичным делам ликвидирует возможность судейского усмотрения); г) эффективность решений (т. е. единообразие судебной практики по аналогичным делам позволяет судьей быстро ориентироваться в правовой аргументации в сходных делах при разрешении правового спора, а не начинать поиск всех норм с самого начала).

Правовая доктрина «stare decisis» функционирует в американском праве в качестве правового обычая, т. е. на законодательном уровне отсуствует официальное закрепление данного принципа. На мой взгляд, надо отметить, что принцип «stare decisis» можно разделить на две подкатегории: «vertical stare decisis» и «horizontal stare decisis». Первая подкатегория распространена в США, т. е. применение данного принципа происходит строго по вертикали, таким образом, связывает решения только высших судебных инстанций. Вторая подкатегория распространена в Англии (в США она отсутствует ввиду специфики построения судебной системы) — она подразумевает применение данного принципа исключительно по горизонтали, т. е. судьи должны следовать решениям предыдущих дел своего же суда.

Американский вариант подразумевает, что только высшие судебные органы могут участвовать в правотворческой деятельности, т. е. создавать судебные прецедента, которые носят обязательный характер для нижестоящих инстанций. Иными словами, суды низовых звеньев (даже если они считают, что правовая аргументация неверна) в обязательном порядке должны следовать решениям вышестоящих инстанций. Тем не менее, некоторые суды могут следовать так называемым «убедительным» решениям (если сочтут их аргументацию обоснованной). Такая специфическая правовая конструкция обусловлена особенностями построения судебной система США.

Характерная черта организации американской судебной системы заключается в том, что она состоит из двух уровней: федеральной и штатов. Такая специфика связана с высоким уровнем децентрализованности и федеративного устройства страны. Однако здесь надо сделать важное уточнение: федеральный и штатный уровни являются обособленными друг от друга, т. е. оба уровня являются независимыми и самостоятельными.

Учитывая такое специфичное устройство судебной системы, можно выделить ряд существенных особенностей прецедентного права в США:

1. Во-первых, «vertical stare decisis» устанавливает, что создание обязательных прецедентов является прерогативой высших судебных инстанций — в соответствии с этим правилом только федеральные апелляционные суды США (и Верховный Суд США) могут осуществлять правотворческую деятельность. Важно отметит, что решения федеральных апелляционных судов не являются обязательными по отношению друг к другу, т. е. один апелляционный суд штата может применить прецедент, созданный другим апелляционным штатом, если сочтет, что аргументация «убедительная». Если же возникает несколько решений по одному вопросу, то окончательное слово выскажет Верховный Суд США.
2. Во-вторых, обязательность исполнения прецедента в соответствии с доктриной «stare decisis» осуществляется в пределах компетенции отдельного штата. Как и уже было сказано, в первом пункте, решения апелляционных судов разных штатов не являются обязательными по отношению друг к другу, но могут быть использованы в случае, если суд убедится в их «разумной обоснованности». Давайте на примере рассмотрим, как работает данный механизм в такой специфической правовой парадигме: существует правовая коллизия, которую не может разрешить апелляционный суд штата Невады, но ее разрешение было успешно реализовано апелляционным судом штата Нью-Йорк. Однако в случае «убедительности» прецедента, он не будет использовать прецедент, созданный апелляционным судом штата Нью-Йорк, а применит прецедент высшей судебной инстанции (Верховный Суд Нью-Йорка), так как решения этой инстанции являются окончательными.
3. В-третьих, учитывая двухуровневую американскую судебную систему (федеральный и штатов) и их независимость по отношению друг к другу, а также общее правило юрисдикции в отношении разных категорий дел, прецеденты, которые создаются на федеральном уровне, не имеют обязательного характера по отношению к судебной системе штатов и наоборот. Однако важно отметит, что в случае «совпадения юрисдикции» (concurrent jurisdiction) федеральные суды разрешают спор на основе права штатов и наоборот. В таких случаях предусмотрена особая процедура.

3.2. Перспективы развития судебного прецедента в РФ с учетом сравнения с англо-саксонской моделью

На мой взгляд, современная российско-правовая система подготовила серьезный фундамент для признания судебного прецедента в качестве источника права. В главе 2, в которой я разбирал значимость постановлений Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, я могу сделать вывод, что высшие судебные инстанции уже давно не ограничиваются исключительно функцией разъяснения и толкования действующего законодательства. Высшие судебные органы в активной форме участвуют в правотворческой деятельности, восполняя пробелы в действующем законодательстве, а также создавая определенные решения для сходных правовых коллизий.

Иными словами, официальное закрепление судебного прецедента на уровне источника права в действующем законодательстве не будет противоречить основополагающим положения Конституции РФ, а, наоборот, создается возможность закрепить правотворческую функцию в качестве официального источника, что позволит создать очень оперативную, гибкую и независимую судебную систему.

Исследование самой юридической природы закона заявляет нам о своей цели регулирования общественных отношений, содержащих в себе бессметное количество как настоящих правовых коллизий, так и возможных в будущем. Логично предположить, что закон не может регулировать все возможные ситуации ввиду постоянного развития общественных отношений, порождающих правовые коллизии и приводящих к пробелам в действующем законодательстве.

«Более того,... урегулирование законом правовой лакуны зачастую опасно: отсутствие ясных знаний о появившемся явлении может привести к выработке дефектной̆ законодательной̆ нормы — слишком расплывчатой, неточной, неполной и т. д. Такая норма уже сама по себе вызовет необходимость появления прецедентов».

Поэтому научное сообщество правильно указывает, что официально закрепленное право на правотворчество за высшими судебными инстанциям позволит своевременно отвечать на проблемы, возникающее в законодательстве. Надо также отметить относительно средний уровень юридической техники отечественного законодателя, проявление которого заключается в создании противоречивых норм, непосредственно ведущих к появлению правовых коллизий. Достаточно, обратиться к практике Конституционного Суда РФ, в которой может заметить, что свыше 100 положений законодательных актов по вопросу их соответствия Основному Закону.

Как и говорилось в первой главе первого параграфа роль судебных органов в российской правовой системе, в частности, в процессе правового регулирования споров дает уверенно утверждать, что существует возможность для судебной системы своевременно выявлять проблемы и противоречия в государственном законодательстве. Мы должны отметить также общий высокий уровень квалифицированности судьей, позволяющим им разрешить правовой спор на справедливой основе и тем самым способствовать динамичному развитию общественных отношений посредством их правового регулирования.

Мной уже было отмечено, что Конституционный Суд РФ и Верховный Суд РФ по своей сути являются центром правотворческой деятельности и ключевой фигурой в развитии прецедентного права в отечественном законодательстве, несмотря на отсутствие официального закрепленного полномочия на правотворческую деятельности суда.

На мой взгляд, мы должны также отметить, что отечественным законодателем предусмотрена право на судейское усмотрение, что позволяет своевременно восполнять пробелы в отраслевых законах. Что мы понимаем под пробелом? Отсутствие каких-либо норм в отношении фактически существующих общественных отношений, которые находятся в сфере правового регулирования. Как мы можем разрешить такую юридическую коллизию? Наделением суда полномочием на правотворческую деятельность, но в некоторых случаях такой процесс может стать длительным, а ситуация требует кратчайшего разрешения законодательного пробела. Таким образом, суд может воспользоваться аналогии закона и аналогии права с целью разрешения дела, суть которых заключается в применении нормы, регулирующей сходные общественные отношения или вынести решение на основе общих начал и смысла законодательства.

Таким образом, переломные события в 1990-х позволили отечественной правовой доктрине пересмотреть вопрос признания судебного прецедента в качестве источника права ввиду серьезных преимуществ, позволяющих создать гибкую и независимую судебную систему. С моей точки зрения, российско-правовая действительность готова к признанию за судебным прецедентом источника права, а для грамотного интегрирования мы можем обратиться к исторически-правовому опыту стран англо-саксонского мира, что позволит сделать качественно видоизменить российско-правовую систему.

Заключение

Подводя итог моей исследовательской работы, я могу прийти к нескольким выводам:

1. Исторически-правовое развитие судебного прецедента привело отечественную юриспруденцию к вопросу признания прецедента в качестве источника права. Я наблюдаю за серьезным противостоянием двух научных лагерей, выступающих «за» и «против» по вопросу признания, но отмечаю, что по сравнению с советским теоретическим подходом современная российская доктрина полностью пересмотрела отношение к судебному прецеденту, признав необходимость в качестве признания за ним источника права.
2. Современная российско-правовая действительность вынуждена признать судебный прецедент в качестве источника права ввиду постоянного и динамичного развития общественных отношений. Законодатель по очевидным логическим причинам не может регулировать такой массив общественных отношений, порождающих, как и действующие правовые коллизии, так и возможные в будущем. Таким образом, ставится вопрос о признании за высшими судебными инстанциями полномочия на правотворческую деятельность с целью своевременного восполнения пробелов в действующем законодательстве.
3. На основе сравнительно-правового анализа я могу сделать вывод, что судебный прецедент доказал оперативность и гибкость в реагировании на постоянном изменчивости общественных отношений. Иными словами, на законодательном уровне мы должны предпринять официальное закрепление судебного прецедента в качестве источника права.

Литература:

1. Сипулин, С. В. Судебный прецедент как источник права: специальность 12.00.01 «Теория и история права и государство; история учений о праве и государстве»: диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Сипулин Сергей Витальевич; Кубанский государственный аграрный университет. — Краснодар, 2008. — 188 с.
2. Марченко М. Н. Судебный прецедент: разнообразие понятий и многообразие форм проявления // Журнал российского права. 2006. № 6.
3. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд. — М.: Азбуковник, 1997.
4. Оробинский В. А. Английское договорное право. Просто о сложном// — Москва: Феникс, 2019.
5. Боботов С. В. Нормообразующая функция судебной практики//Судебная система России. 2000. № 25.
6. Марченко М. Н. Источники права. М.: Проспект, 2009.
7. Гук П. А. Судебный прецедент: теория и практика. М.: Юрлитинформ, 2009.
8. Шебанов А. Ф. Форма советского права — М.: Юридическая литература, 1968.
9. Марченко М. Н. Является ли судебная практика источником российского права? // Журнал Российского права. — 2000. — № 12.
10. Мартынчик Е., Колоколова Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международной практике // Российская юстиция. — 1994. — № 12.
11. Дроздов Г. В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти // Советское государство и право. — 1992. — № 1.
12. Эбзеев Б. С. Толкование Конституции Конституционным Судом РФ: теоретические и практические проблемы // Государство и право. 1998. № 5.
13. Зорькин В. Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда РФ // Журнал российского права. 2004. N 12. С. 3–4.
14. Лазарев Л. В. Конституционный Суд России и развитие конституционного права // Журнал российского права. — 1997. — № 11.
15. Витрук В. В. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. — 1999. — № 3 (28).
16. Гаджиев Г. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное правосудие в посткоммунистических странах: Сборник докладов — М.: Центр конституционных исследований МОНС, 1999.
17. Зорькин В. Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. № 12. С. 4.
18. Белкин А. А. Вопросы юридической силы решений Конституционного Суда Российской Федерации // Вестник Конституционного Суда РФ. — 1997. — № 2.
19. Бернам У. Правовая система США. — М., 2006. — С. 142
20. Богдановская И. Ю. Прецедентное право. — М., 1993. — С. 130.
21. Богдановская И. Ю. Судебный прецедент — источник права? Государство и право. — 2002. — № 12. — С. 7
22. Нешатаева Т. Н. К вопросу об источниках права — судебном прецеденте и доктрине // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации — 2000. — № 5. — С. 108.
23. Шумилов В. М. Особенности общего права США // США. Канада: Экономика, политика, культура. — 2003. — № 2. — С. 123.
24. Fine T. M. American Legal Systems: A Resource and Reference Guide. — Cincinnati, 1997. — P. 18.
25. Burnham W. Introduction to the Law and Legal System of the United States. — St. Paul, 2011. — P. 65.
26. Mehren A. T. Law in the United States: A General and Comparative View. — Deventer; Boston, 1989. — P. 15
27. West’s Encyclopedia of American Law. — Vol. 8. — St. Paul, 1998. — P. 131.
28. Burnham W. Introduction to the Law and Legal System of the United States. — St. Paul, 2011. — P. 176.
29. Neumann R. K. Legal Reasoning and Legal Writing: Structure, Strategy, and Style. Boston; N. Y.; Toronto, 1994. — P. 108–110.
30. Постановление КС РФ от 21.01.2010 N 1-П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК РФ в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение «Берег», открытых акционерных обществ «Карболит», «Завод «Микропровод» и «Научно-производственное предприятие «Респиратор»
31. Постановление Конституционного Суда РФ от 18 января 1996 года по делу о проверке конституционности ряда положений Устава (Основного Закона) Алтайского края // Вестник Конституционного Суда РФ. — 1996. — № 1.
32. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 3 (2015) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.11.2015) (в ред. от 28.03.2018) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2016. N 3.
33. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2020 N 13 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде кассационной инстанции»