В статье исследуются вопросы геноцида как международного преступления. Автором дан краткий исторический экскурс о происхождении термина «геноцид», а также приводятся примеры случаев геноцида на уровне зарубежных стран. В работе анализируется понятие геноцида в специальных международных правовых актах, обозначается перспектива совершенствования российского уголовного закона путем имплементации некоторых конвенционных положений, а также криминализации в УК РФ нового состава преступления. Автором сделан вывод о том, что геноцид выступает угрозой для всего мирового сообщества, поэтому важно модернизировать национальное уголовное законодательство, осуществляя превенцию в данной области.
Ключевые слова: геноцид, предупреждение, международное преступление, конвенция, уголовное право.
В октябре 1993 г., выступая на 5-ой Конференции, посвященной вопросам международного уголовного законодательства, его унификации и развития, польский юрист Рафаэль Лемкин впервые использовал понятие «геноцид». Он предложил признавать преступлением действия, направленность которых основана на физической ликвидации каких-либо групп, образованных по религиозному, политическому, социальному или этническому признаку («gentium») [7].
На сегодняшний день геноцид — это международное преступление. За все время действия Конвенции «О предупреждении преступления геноцида и наказания за него», принятой Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1948 г., многие уже совершенные и известные в истории деяния были отнесены к геноциду, к примеру: гонение христиан в Османской Империи (1915–1923 гг.); множество преступлений времен второй мировой войны (например, общеизвестное истребление цыган, евреев, сербов) и др. Но многие акты геноцида сегодня все же не взяты в расчет: действия Японии по отношению к определенным народам Азии (к примеру, филиппинцам, китайцам); общеизвестная атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки (Япония) по приказу американского правительства.
Кроме того, на сегодняшний день международным сообществом не дана правовая оценка бомбардировки Югославии силами НАТО (март — июнь 1999 г.), а также действиям украинского правительства в отношении жителей ЛНР и ДНР (с 2014 г. по настоящее время). Указанные действия игнорируются на международной арене, и тем более не признаются геноцидом, хотя такой состав преступления предусмотрен как в общих международных актах, так и в национальном праве множества стран.
Сам акт признания тех или иных действий геноцидом является большой проблемой, ведь государства не стремятся признавать политику своей страны (или ее отдельных проявлений) преступной.
Особо стоит отметить случаи признания действия геноцидом третьими странами, то есть теми, кто непосредственно не участвовали в конфликте. Например, действия представителей Турции в Армении с 1915 по 1923 гг. признаются геноцидом армянской стороной, но не турецкой, что лишает Армению право получить какую-либо компенсацию или признание посягательств на свой народ преступными. То есть, являясь правопреемником Османской империи, Турция категорически против самого факта уничтожения 1,5 млн. человек. И это не взирая на то, что начиная с 1965 г., когда многие мировые державы стали массово признавать геноцид и всячески осуждать его. Помимо отдельных государств, геноцид армян признан множеством международных организаций. Политика российского государства относительно этого вопроса дважды (в 1995 и 2015 гг.) подтверждалась единогласным принятием Госдумой Заявления «Об осуждении геноцида армянского народа в 1915–1920 годах» [4].
В рамках конкретного случая геноцида армян можно увидеть всю проблему признания тех или иных действий проявлениями геноцида. На настоящий момент существует множество международных актов, направленных на признание данного деяния отдельным преступлением, но есть страны, которые даже не ратифицировали ни одного из этих актов. Для примера рассмотрим определение геноцида, закрепленное в ст. 6 Римского Статута Международного уголовного суда (далее — РС МУС). Так, чтобы деяние было признано геноцидом, необходимо выделить его цель — то есть было ли оно направлено на уничтожение (частичное или полное) какой-либо группы (выделяемую по признаку расы, этноса, религии или нации), — а также конкретные действия, которые были предприняты для уничтожения группы. К таким действиям относят: убийство членов вышеуказанной группы; причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; предумышленное создание для какой-либо группы жизненных условий, рассчитанных на ее физическое уничтожение (полное или частичное); предотвращение деторождения среди представителей группы (то есть принятие конкретных мер для этого); передачу детей представителей человеческой группы в другие группы путем насилия [1].
Определение геноцида, данное отечественным законодателем, закреплено в ст. 357 УК РФ и лишь частично не совпадает с международно-признанным. В первую очередь, в РС МУС в части регламентации физического уничтожения членов группы, есть указание на слова «полное» или «частичное». Заметим, что дефиниция, отраженная в ст. 357 УК РФ не содержит указание на данные признаки. Кроме того, в признаке «создания жизненных условий» данной нормы указана направленность этих действий на «физическое уничтожение членов этой группы», когда в международном акте не применяется термин «членов группы», ведь это сужает масштаб посягательства, поэтому в национальном акте необходимо убрать данный термин из признака геноцида [6].
Российская Федерация в 1954 г. ратифицировала Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. [3]. В УК РФ были имплементированы положения из данного международно-правового акта, в результате чего мы имеем норму ст. 357 УК РФ («геноцид»).
Если обратить внимание на ст. 2 вышеотмеченной Конвенции, то можно увидеть определение геноцида, под которым понимается аналогичное преступление, регламентированное в РС МУС.
Следует отметить, что в дефиниции, закрепленной в ст. 357 УК РФ есть и определенное преимущество по сравнению с дефиницией в Конвенции 1948 г. в части признака «создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы», поскольку национальный законодатель расширяет данный признак, дополняя его словами «насильственное переселение либо иное создание жизненных условий […]», то есть приводит конкретную форму таких «условий», а именно депортацию — перемещение людей против их воли на другую территорию, при этом данное перемещение влечет физическое уничтожение группы или ее части, поскольку новые территории и их природные условия «непривычны» для представителей, например конкретной нации, что создает высокую вероятность уменьшения численности или еще хуже — вымирания людей.
По своей сути депортация не является прямым физическим уничтожением группы, но она может привести к данному «вымиранию» или духовному уничтожению группы (то есть группа перестанет существовать как таковая даже без непосредственного убийства ее членов).
Следует выделить и преимущество Конвенции 1948 г. по сравнению с уголовным законом России, а именно закрепление в ней (в ст. 3), помимо самого геноцида, других связанных с ним преступлений, а именно: заговоров с целью его совершения, подстрекательство к нему (прямое и публичное), покушение на его совершение, а также на соучастие в нем.
Деяние «прямого и публичного подстрекательства к совершению геноцида» не должно восприниматься по аналогии с указанным в ч. 4 ст. 33 УК РФ подстрекательством. Если проводить аналогию с действующим Кодексом, то правильнее будет описать этот состав как «публичные призывы» к совершению геноцида. Законодатель нашей страны так и не закрепил публичные призывы к совершению геноцида в нормах УК РФ [6], что, несомненно, является недостатком.
Также, поскольку действия, направленные на уничтожение одного народа, являются угрозой безопасности всего человечества, криминализованным должно являться не только само совершение геноцида, но и его поддержка или отрицание его существования (в гл. 34 УК РФ), что уже закреплено в законах многих стран — например, Кипра, Словакии, Греции, Германии и др. [5].
В заключение следует отметить, что акты геноцида, несомненно, приводят к ужасным последствиям и являются угрозой безопасности всего мирового сообщества. В связи с этим, основной целью борьбы с данными тягчайшими преступлениями должно быть предупреждение совершения геноцида. Необходимо постоянно модернизировать национальное уголовное законодательство, абстрагируясь от политической конъюнктуры.
Литература:
- Римский Статут Международного уголовного суда (17 июля 1998 г.) // Московский журнал международного права. 1999. № 4.
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 25.03.2022 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
- О ратификации Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него: Указ Президиума ВС СССР от 18 марта 1954 г. // Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938–1975. Т. 2, 1975 г.
- О заявлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «Об осуждении геноцида армянского народа в 1915–1922 годах» [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://docs.cntd.ru/document/901109805 (дата обращения: 10.04.2022).
- Мламян Н. М. Геноцид как преступление против человечества // Российский следователь. 2016. № 17 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://interactive-plus.ru/e-articles/126/Action126–16013.pdf (дата обращения: 10.04.2022).
- Москалев Г. Л. Геноцид (ст. 357 УК РФ): проблемы уголовно-правовой регламентации и квалификации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2016.
- William Schabas. Genocide in international law: the crimes of crimes. Cambridge University Press, 2000.
