В статье представлен краткий обзор процесса и результатов эмпирического исследования влияния психотравмы на жизненную перспективу личности. Автор дает интерпретацию статистических данных полученных в ходе сопоставления данных для двух независимых выборок с помощью U-критерия Манна-Уитни и особенности временной перспективы личности, а также динамику посттравматического роста у переживших психологическую травму в прошлом.
Ключевые слова: жизненная перспектива, негативное прошлое, посттравматический рост, психотравма
Современная жизнь человека в условиях глобализации, обострения политических, военных конфликтов, интенсивного информационного потока, а также эпидемиологической обстановки вносит коррективы в формирование и пересмотр жизненной перспективы личности. Зачастую такая неопределенность и нестабильность ситуации, если она носит характер экстремальной, выходящей за рамки обыденной жизни, вынуждает пересматривать цели планы и отношение к своему настоящему и прошлому.
Средства массовой информации, в нынешних реалиях, настроены на катастрофизацию, усиление тревоги, обострение конфликтов и насаждение в общественное сознание конфликтного провокационного поведения. К сожалению, очень мало внимания уделяется обучению, как нивелировать последствия экстремальных ситуаций, психотравм и снижению общей напряженности самостоятельно, с помощью специалиста, или как эффективно вести себя по отношению к близким, пережившим психотравму и находящимся в процессе горевания.
Подобные экстремальные динамические явления неизбежно заставляют личность переоценивать свой жизненный путь, планы, отношение ко всем модусам времени, и как следствие, к трансформации системы жизненных перспектив, поэтому стоит относиться к временной перспективе не как к чему-то неизменному и постоянному.
В практической деятельности психологов и психотерапевтов возрастает актуальность детального изучения и более четкого и целостного понимания изменений в жизненной перспективе после психотравматизации, потому как при благоприятных условиях перспектива может трансформироваться по адаптивному типу и наполняться новыми смыслами, переоцениваются ценности, на передний план выходит поиск новых возможностей, что приводит к посттравматическому росту (Тадеши, Калхан).
Разные исследователи, которые в последние годы активно изучают феномен посттравматического роста (ПТР) подчеркивают, что нет жесткого деления на позитивное или негативное, чаще всего возникает смешанная реакция индивида и часть временных факторов временной перспективы может меняться и указывать на рост, а другая часть дистресс.
Автор в своем исследовании рассматривает «объективно-значимые» психотравмы, исходя из классификации по роли вторгающегося события (В. Н. Мяснищев), к которым относятся события, являющиеся высокозначимыми для большинства людей (смерть близкого, развод, неизлечимое заболевание).
Стоит отметить, что даже в случае с объективно-значимыми психологическими травмами присутствует распространенное явление, когда близкие люди, опираясь на свои убеждения, обесценивают страдания и значимость психологической травмы для человека (к таким часто относят перинатальные утраты, тяжёлый развод), это приводит к тому, что человек замыкается в своем горе с собой один на один и ему сложнее найти ресурсы для успешной работы горя, что влечет редукцию жизненной перспективы, фиксацию на негативном прошлом, депрессию и другие негативные последствия.
Клинические проявления острого горя очень схожи у различных людей (Линдеманн, 1944), поэтому опираясь на схожую симптоматику психотравмы, ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) у людей с разными видами психологических травм, согласно МКБ-10, автор в данном исследовании не выделяет один вид психологической травмы, а рассматривает психотравмирующие ситуации в целом.
Цель исследования — выявление особенностей жизненной перспективы личности после травмирующих событий.
В исследовании мы предположили, что в результате психотравмы происходит реконструкция жизненной перспективы.
Для верификации данной гипотезы были использованы следующие методики: 1. Шкала оценки влияния травматического события (Impact of Event Scale — IES, ШОВТС); 2. Опросник исследования временной перспективы Ф. Зимбардо (ZPTI), в адаптации А.Сырцовой; 3. Методика «Индекс жизненной удовлетворенности» (ИЖУ), в адаптации Н. В. Паниной 4.Опросник посттравматического роста (ОПТР) Р. Тадеши, Л. Калхауна, в адаптации М. Ш. Магомед-Эминова.
В исследовании приняли участие 40 человек, среди которых 20 мужчин и 20 женщин в возрасте от 26 до 46 лет (средний возраст 37,6). Испытуемые были разделены на 2 группы: 20 чел. — переживших психологическую травму в прошлом и 20 чел. — контрольная группа (люди, с повседневным опытом). Все респонденты имеют высшее, высшее неоконченное или средне-специальное образование, работающие. Каждая из групп была сбалансирована по гендерному признаку, чтобы избежать искажения в оценке временной перспективы. Продолжительность времени после столкновения с психотравмирующим событием в основной группе составила от 3 лет до 15 (в среднем 9,26).
Статистическая оценка различий средних значений компонентов временной перспективы осуществлялась с помощью непараметрического U-критерия Манна-Уитни, направленного на оценку различий средних величин двух выборок. Для выявления особенностей изменения и взаимосвязей временной перспективы с посттравматическим ростом и индексом жизненной удовлетворенности применялся коэффициент корреляции ρ-Спирмена. Для математической обработки данный использовалась компьютерная программа SPSS Statistics.
Результаты исследования.
Для выявления симптомов и оценки степени их выраженности у людей, перенесших психологическую травму в прошлом была использована методика «Шкала субъективной оценки тяжести воздействия травматического события», ШОВТС (русскоязычная адаптация Тарабриной Н. В., 2001). Данная методика позволяет выявить основные клинические проявления посттравматических расстройств и степень влияния травматического события на личность по трем субшкалам «Вторжение», «Избегание» и «Физиологическая возбудимость».
Таблица 1
Сравнение средних значений субшкал по методике ШОВТС в основной и контрольной группах
|
Показатель |
Группа (балл) |
U-критерий Манна–Уитни |
Значимость критерия |
|
|
Основная (N20) |
Контрольная (N20) |
|||
|
Вторжение |
17,3 ± 4,71 |
7,75± 2,48 |
21,5 |
p<0,001 |
|
Избегание |
19,8 ± 7,35 |
11,35 ± 2,26 |
51,5 |
p<0,001 |
|
Физиологическая возбудимость |
11,4 ± 4,48 |
5,5 ± 2,35 |
47,5 |
p<0,001 |
|
Интегральный показатель |
48,5 ±13,6 |
24,6 ± 6,92 |
26 |
p<0,001 |
Анализ выявил, что по всем трем субшкалам значения в основной группе выше, чем в контрольной, то есть наблюдаются статистически значимые отличия (р<0,05), что в свою очередь подтверждает наличие факта психотравмы у респондентов экспериментальной группы.
Исследование основной группы (с наличием психотравмы) по методике «Опросник посттравматического роста (ОПТР)» Р. Тадеши, Л. Калхауна выявило средний и высокий посттравматический рост, среднее значение 67,1 балла, то есть высокий по таблицам норм. Предположительно такой высокий рост связан с тем, что с момента психотравмирующего события прошло в среднем 9,26 лет, а значит было достаточно времени для совладания и адаптации.
Наибольшее же количество баллов набрано по субшкале «Новые возможности», что согласуется с ранее проведенными исследованиями и субъективными оценками травмированных людей, которые характеризуют свой опыт так «это заставило меня посмотреть по-новому на свою жизнь», «травма кардинально изменила мою жизнь к лучшему», «я нашел для себя новые возможности для самореализации», «я стал лучше и увидел новые перспективы» и другие. Ранее эмпирически доказано (О. Н. Толкачева, 2017), что шкала «новые возможности» статистически значимо различается (p<0,05) в разные периоды (2–6лет, 7–12 лет, 13–29лет) после психотравмирующего события с тенденцией к усилению со временем. Также была обнаружена прямая заметная по тесноте связь (коэффициент корреляции Спирмена р = 0,532) между силой травматического воздействия (интегральным показателем по методике ШОВТС) и уровнем посттравматического роста (р<0,05), свидетельствующая о том, что высокая интенсивность воздействия травмы способствует большей активации посттравматического роста, это подтверждается и ранее проведенными исследованиями (Магомед-Эминов, 2009). Временная перспектива в обеих группах была исследована при помощи методики опросника исследования временной перспективы Ф. Зимбардо (ZPTI).
Таблица 2
Сравнение средних значений субшкал по методике Ф. Зимбардо (ZPTI) в основной и контрольной группах
|
Показатель |
Группа (балл) |
U-критерий Манна–Уитни |
Значимость критерия |
|
|
Основная (N20) |
Контрольная (N20) |
|||
|
Негативное прошлое (НП) |
3,07 ± 0,79 |
2,14 ± 0,63 |
72,5 |
< 0,001* |
|
Позитивное прошлое (ПП) |
3,22 ± 0,57 |
3,25 ± 0,4 |
179 |
0,568 |
|
Гедонистическое настоящее (ГН) |
3,1 ± 0,2 |
3,21 ± 0,19 |
136 |
0,082 |
|
Фаталистическое настоящее (ФН) |
3,15 ± 0,54 |
2,7 ± 0,39 |
104 |
0,009* |
|
Будущее (Б) |
3,59 ± 0,54 |
3,13 ± 0,4 |
97 |
0,005* |
* — различия уровня признака в сравниваемых группах статистически значимы (р<0,05)
В результате обнаружено статистически значимое (p ≤ 0,05) отличие по субшкалам «Негативное прошлое», «Фатализм в настоящем» и «Будущее»: основная группа оценивала свое прошлое, как более негативный опыт, чем контрольная; респонденты основной группы переоценивают свое будущее по сравнению с контрольной группой, вероятно, таким образом они переносят свои ожидания на будущее, то есть включаются компенсаторные механизмы. Также оценка первой группы по субшкале «Фаталистическое настоящее» оказалась выше, что может свидетельствовать о том, что психотравма может смещать локус контроля в экстернальную плоскость («мой опыт показывает,что я не в силах что-либо изменить», «чему быть, того не миновать», «бывают события, над которыми никто не властен»).
Характер изменения направленности временных ориентаций и отношение к жизни в настоящем (ИЖУ) в зависимости от наличия психотравмы, был проверен с помощью коэффициента корреляции ρ-Спирмена.
Проведенный сравнительный анализ достоверности различий между показателями временной перспективы (Ф.Зимбардо) не показал статистически значимых отличий (U=136, p=0,082) между группами по субшкале «Гедонистическое настоящее» и «Позитивное будущее». Следовательно, для всех респондентов, вне зависимости от степени влияния травматического события, а также уровня посттравматического роста характерна средняя ориентация на стремление получать удовольствие от жизни здесь и сейчас, а также наличие позитивных воспоминаний о прошлом.
Выявлена корреляция (р= -0,606) между интегральным показателем (сумма всех субшкал) по методике ШОВТС и интересом к жизни (ИЖУ, Панина Н. В., 1993). Связь между исследуемыми признаками — обратная, теснота (сила) связи по шкале Чеддока — умеренная. Зависимость признаков статистически значима на уровне р<0,01.Так же обратная корреляция (р= -0,588) обнаружена между «Негативным прошлым» и индексом жизненной удовлетворенности.
Принимая во внимание эту взаимосвязь, и данные сравнительной таблицы между основной и контрольной группами по методике ШОВТС, где наибольший интегральный показатель у респондентов, имевших психотравматический опыт в прошлом, следует вывод, что чем сильнее был негативный эффект от психотравмы, тем ниже уровень энтузиазма и увлеченности к обычной повседневной жизни настоящем. В то же время статистически не выявлена взаимосвязь между интенсивностью влияния психотравмы (интегральный показатель ШОВТС) и изменением восприятия отдельных временных модусов в дальнейшем. Несмотря на значимые отличения между основной и контрольной группами в сравнительном анализе, корреляционный анализ не дает информации о направленности изменений временных ориентаций.
Ориентация на негативное прошлое имеет обратную высокую по тесноте связь с положительной оценкой себя и собственных поступков (р<0,01). Психотравма затрагивает и разбивает ядро личности, что накладывает свой отпечаток в виде вины («вина выжившего), самокритики, часто депрессии, страдает самооценка.
Обнаружена взаимосвязь фактора «Фаталистическое настоящее» и последовательностью в достижении целей (р= -0,724; р<0,01), вероятно это связано с тем, что ориентация на фатализм предполагает, что часть ответственности за реализацию своих планов, личность перекладывает на «судьбу», «удачу» и от этого действует не всегда последовательно.
Таким образом можно говорить о том, что психотравма влияет на изменение жизненных перспектив. Сам процесс изменений динамичен, некоторые из них хорошо раскрываются во времени, как в случае с посттравматическим ростом, который в будущем проявляется сильнее, что определяет и ориентацию на будущее, планы, надежды. Психотравма, как триггер, дает импульс к реконструкции временной перспективы, переоценке и поиску новых возможностей для роста.
Выводы.
На основании результатов проведенного эмпирического исследования можно сделать следующие выводы:
- Жизненная перспектива людей, перенесших в прошлом психотравму отличается от людей с повседневным опытом, она менее сбалансирована. В среднем, основная группа, оценивает свое прошлое значительно негативнее, чем контрольная. В отношении фаталистического настоящего у них также заметна преобладающая роль фатализма. Выделяется на этом фоне будущее, на него первая группа возлагает большие надежды, что может являться формой психологической компенсации за утраты прошлого.
- Посттравматический рост обусловлен адаптивным путем выхода из психотравмы, а исследование показывает, что уровень роста зависит от степени интенсивности влияния психотравмы. Индивид вынужден искать новые ресурсы, а значит и возможности для совладания, ему приходится обращаться за поддержкой и выстраивать новые планы, потому что старые уже не актуальны. В таком случае даже оценивая свое прошлое, как очень негативное, субъективно личность обнаруживает, что произошел «вынужденный» рост.
- Ориентация на «Негативное прошлое» после психотравмы сильно влияет на структурные компоненты личности (мотивационный, волевой, эмоциональный), самооценку. Ранние работы К. Левина, К. Роджерса выделяют взаимосвязь самооценки с уровнем притязаний, то есть ее роль не ограничивается приспособительной функцией; она становится механизмом для реализации личности.
- Психотравма врывается в жизнь личности внезапно, ломая структуру сложившейся жизненной перспективы, нарушая планы, а так как предвидеть это было невозможно, происходит сдвиг в сторону «Фаталистического настоящего», когда кажется, что в любой момент может произойти событие, на которое человек не в силах повлиять. Несмотря на это респонденты возлагают большие надежды на будущее, но выстраивают свои планы, базируясь на фаталистическом мышлении в настоящем, поэтому часто результатом становится нарушение в последовательности достижения целей, о чем свидетельствует выявленная корреляция.
Гипотеза о том, что психотравма влияет на жизненную перспективу личности и меняет ее в ходе исследования подтверждена. Жизненная перспектива, как объект исследования, сравнительно недавно стала изучаться в контексте с переломными (экстремальными) событиями, поэтому в настоящее время эмпирические данные только формируются и могут быть иногда противоречивыми, что является поводом для дискуссий и более предметного и целостного изучения этого вопроса в современной науке. Исследование понятия временной перспективы и особенностей ее трансформаций может внести большой вклад в психотерапевтическую работу с личностью, столкнувшейся с критической, кризисной ситуацией в жизни.
Литература:
- Головаха, Е. И. Жизненные перспективы и ценностные ориентации личности/ Е. И. Головаха, // Психология личности в трудах отечественных психологов / Сост. Л. В. Куликов — Санкт-Петербург: Питер, 2001. — 356 с. — (ХрестоматиЯ по психологии).
- Квасова О. Г. Трансформация временной перспективы личности в экстремальной ситуации//Диссертация на соискание ученой степени. 2013. URL:http://www.psy.msu.ru/science/autoref/kvasova/kvasova_dissertation.pdf (дата обращения: 22.10.2020).
- 3. Магомед-Эминов, М.Ш Личность и экстремальная жизненная ситуация // Вестник Московского университета. Сер. 14, Психология. — 1996. — No 4. — С. 26–35. Муздыбаев, К. Переживание времени в период кризисов / К. Муздыбаев // Психологический журнал. — 2000. — No 4. — С. 5–21.
- Пантелеева, В. В. Исследование мотивационных детерминант конструктивной жизненной перспективы / В. В. Пантелеева, Д. А. Богомолова // Научно-методический электронный журнал «Концепт». — 2017. — № 06 (июнь) — URL: http://e-koncept.ru/2017/170128.htm (Дата обращения: 29. 09. 2020).
- Ральникова И. А. Трансформационные процессы перспективы личности в контексте переломных событий жизненного пути // МНКО. 2010. № 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/transformatsionnye-protsessy-perspektivy-lichnosti-v-kontekste-perelomnyh-sobytiy-zhiznennogo-puti (дата обращения: 22.11.2020).
- Lawrence G. Calhoun, Richard G. Tedeschi. The Foundations of Posttraumatic Growth:New Considerations. Universityof NorthCarolina-Charlot p.93–102 [e-resource]: Psychological Inquiry 2004. Vol. 15. No.1. URL https://sites.uncc.edu/ptgi/wp-content/uploads/sites/9/2013/01/PTG-New-Considertrns-2004.pdf (accessed:10.10.2020)
