В данной статье раскрывается вопрос влияния раннего опыта отношений привязанности в диаде мать-ребенок на формирование личности и особенности построения социальных взаимоотношений взрослого человека.
Рассматривается зависимость развития коммуникативной, когнитивной, эмоциональной и личностной сферы ребенка от характера взаимоотношений с матерью, и формирующейся в результате модели привязанности. Так же показывается влияние сформировавшейся в детстве системы ожиданий от социальных интеракций на характер взаимодействия и особенности построения романтических отношений в паре во взрослом возрасте.
Выводы основываются на практических и теоретических достижениях теории привязанности, как раздела психологии развития.
Ключевые слова: ребенок, мать, отношения, теория привязанности, тип привязанности, материнская фигура, развитие, взрослый.
Главным условием полноценного и гармоничного развития ребенка является обеспечение удовлетворения его базовых эмоциональных и физиологических потребностей близкими взрослыми. Особенности взаимодействия ребенка с родителями, степень их отзывчивости, наличие эмоциональных связей и отношений привязанности оказывают свое влияние, как на протяжении всего периода детства, так и в дальнейшей жизни [1, с. 84].
Именно качество заботы о ребенке, обеспечиваемое значимым взрослым в первые годы жизни человека, влияет на формирование множества значимых факторов. Таких как: ощущение базового доверия к людям и миру (по Э. Эриксону), самооценка и представление о себе, способность к успешному социальному взаимодействию, развитие эмоционального интеллекта и др.
Одним из наиболее актуальных направлений в психологии развития является изучение формирования и развития привязанностей в онтогенезе, где привязанность понимается как «подвид эмоциональной связи, в которой чувство безопасности человека связано с отношениями» [2, с. 482]. Первичный опыт взаимоотношений и безопасности младенец получает через мать. Согласно своим исследованиям поведения пары мать-ребенок, Дж. Боулби (1907–1990), английский психолог-психоаналитик и психиатр, утверждал, что тесная эмоциональная связь между матерью и ребенком не сводима ни к сексуальности (объяснение классического психоанализа), ни к инстинктивному поведению. Резкий разрыв этой связи приводит к серьезным нарушениям в структуре личности ребенка и его психическом развитии. Часто эти нарушения появляются далеко не сразу, а значительно позднее — лишь в подростковом возрасте.
Дж. Боулби доказывал, что мать для маленького ребенка выступает своеобразной базой, надежной защитой, которую он периодически покидает, в порыве исследовать окружающий мир. Однако эта исследовательская активность стабильна и адекватна в тех случаях, когда ребенок уверен, что он может в любой момент вернуться под защиту матери.
Таким образом, главной целью формирования эмоциональной связи между ребенком и матерью является передача ребенку ощущения защищенности и безопасности. Именно тепло и ласка, исходящие от матери в первые годы жизни важны для ребенка, а не правильный уход и обучение, осуществляемое ею [3, с. 272].
Дети, имеющие тесный эмоциональный контакт с матерью, согласно исследованиям Дж. Боулби, отличаются более высоким уровнем познавательной активности, чем дети, которые выросли в более отстраненных эмоциональных отношениях с матерью, а также дети, потерявшие мать в дошкольном возрасте. Он также доказывал, что у подростков, которые не имели устойчивой эмоциональной связи с матерью, чаще наблюдаются депрессии, а также формируются изменения в структуре личности [4, с. 173].
Младенец привязывается к значимому взрослому и ожидает от него защиты и поддержки, когда испытывает тревогу. Однако, привязанность между младенцем и заботящимся о нем взрослым формируется, даже если взрослый не чувствителен и не реагирует должным образом на сигналы ребенка. Ребенок не имеет возможности выбирать отношения — он вынужден подстраиваться под те условия, в которых он уже оказался. Поэтому отношения привязанности, по крайней мере с одним опекающим взрослым, будучи необходимым критерием для успешного социального и эмоционального развития ребенка, могут отличаться по содержательным характеристикам (качествам).
Следует заметить, что возникающие в этих отношениях эмоциональные и поведенческие паттерны не ограничиваются ранними этапами детства, а распространяются даже на взрослые возрасты жизни [5, с. 139].
Наиболее известной методикой оценки качества привязанности детей 1–2 лет является тест «Незнакомая ситуация», предложенный американским психологом, коллегой Дж. Боулби — М. Эйнсворт (1913–1999). Этот тест позволяет изучить поведение ребенка в присутствии и отсутствии матери, а также в ситуации, когда он находится наедине с незнакомцем. Тест состоит из нескольких эпизодов. Продолжительность каждого эпизода — 3 минуты.
Этот тест позволяет судить о характере привязанности на основании реакции ребенка после ухода матери и ее последующем возвращении. Так же, в ходе эксперимента можно установить, использует ли ребенок мать как «безопасную базу» для исследования новой обстановки, игрушек. Результаты исследования выявили 4 вида привязанности ребенка к близкому взрослому [6, с. 84].
Надежная или безопасная привязанность.
В ходе эксперимента, ребенок рядом с мамой проявляет расположенность к совместной активности, отзывчивость на материнские просьбы, исследовательский интерес к окружающей незнакомой обстановке. Он склонен использовать мать, как «базу» безопасности, к которой можно вернуться в любой момент. Когда мать уходит, эти дети проявляют беспокойство, часто ищут утешения у другого взрослого. По возвращении матери — они кидаются на руки, плачут, но быстро успокаиваются и возвращаются к исследованию пространства.
Примерно две трети детей, участвовавших в эксперименте М. Эйнсворт, попали в группу, демонстрирующую признаки надежной привязанности.
Базовое чувство безопасности, явно присутствующее у детей из этой группы, по мнению М. Эйнсфорт, обусловлено тонкой чувствительностью и отзывчивостью матерей.
В последствии, при наблюдении за развитием этих детей, у последних был обнаружен ряд схожих личностных характеристик. Они проявляли большую потребность в маме, но, вместе с тем, были более предрасположены к новым знакомствам и успешно социализировались. Дети с безопасной моделью привязанности к матери, отличались лучшим интеллектуальным развитием, уверенностью в себе, самостоятельностью, способностью к самоконтролю и активностью. Они уверены в материнской фигуре — поэтому более расслаблены и направляют большую часть своего внимания на исследование окружающего мира. [7, с. 67–104]
Тревожно-амбивалентная привязанность.
В ходе эксперимента, даже рядом с матерью, ребенок проявляет признаки тревоги, беспокойства и неуверенности. Он не готов действовать самостоятельно, на контакт с незнакомым взрослым не идет. Когда мать уходит — проявляет еще большее беспокойство, нередко плачет. По возвращении матери — бежит к ней, чтобы выразить свою обиду, может ударить или, наоборот, отстраниться. Складывается впечатление, что ребенок питает противоречивые — амбивалентные чувства к матери: он то стремится к ней, то избегает и отталкивает.
Такой паттерн поведения ребенка, скорее всего, обусловлен непоследовательными и непредсказуемыми откликами матери на его потребности. Она часто эмоционально не стабильна, демонстрирует противоречивые реакции на обращения ребенка: то добра, ласкова и заботлива, то несдержанна и отстранена. При таком взаимодействии материнская фигура выступает эмоционально недосягаемой, использовать ее как надежную «базу» безопасности ребенок не может. Следовательно, исследовательская активность таких детей значительно снижена, по сравнению с детьми из предыдущей группы. За счет чего так же страдает развитие когнитивной сферы.
Дети с тревожно-амбивалентным типом привязанности часто тревожны, зависимы, с заниженной самооценкой и подвержены чувству одиночества. Они нередко «провоцируют» родителя на наказания, таким образом добиваясь внимания.
Тревожно-избегающая привязанность.
Оказавшись в незнакомой ситуации, эти дети выглядели уверенными и самостоятельными, их контакты с мамой были крайне редки. На уход матери дети не выявляли никакой реакции, а по возвращении даже отстранялись от нее. Такая видимая самостоятельность ребенка и отсутствие потребности в матери, как оказалось, является следствием выработанного защитно-адаптивного поведения на отношение матери к ребенку.
Матери детей из данной группы были скупы на проявления заботы и ласки, сами избегали контактов с детьми, редко брали их на руки и утешали, чаще проявляли нечувствительность и отстраненность. Так же они отличались эмоциональной скупостью и авторитарным вмешательством в игры и активность ребенка.
В результате, дети с тревожно-избегающим типом привязанности отличаются неспособностью устанавливать стабильные, доверительные отношения с другими значимыми фигурами, испытывают проблемы с социализацией и построением взаимоотношений в коллективе. Они часто демонстрируют внешнюю независимость и самодостаточность при значительной степени внутренней неуверенности в себе. Такие дети редко проявляют эмпатию, чаще предпочитают отстраняться и избегать любые социальные взаимодействия. По данным исследований, дети из данной группы чаще сталкиваются с проблемами в школе и хуже ладят с друзьями [8, с. 234–235].
Дезорганизованная привязанность.
Четвертый тип привязанности не был описан в работах М. Эйнсворт, возможно по причине отсутствия пар мать-ребенок с данным типом привязанности при проведении эксперимента.
Дети с дезорганизованной привязанностью — это дети с глубокой эмоциональной травмой. Они непредсказуемы, агрессивны и хаотичны. У них часто встречается фрагментация осознанного восприятия действительности, которая называется «диссоциацией».
Дезорганизованная модель привязанности и сопровождающая ее диссоциация, встречающаяся у 5–15 % людей, не подвергавшихся насилию в детстве, и примерно у 80 % детей из трудных семей с повышенным риском психических травм. При диссоциации человек утрачивает связь с разными аспектами восприятия и с трудом отделяет чувства от воспоминаний и мысли от действий. Личность фрагментируется — ребенок чувствует себя оторванным от мира и распавшимся на части. [9, с. 114–116].
В зависимости от типа привязанности, у ребенка устанавливается определенная система ожиданий по отношению к участникам всех других социальных взаимодействий. Эта система ожиданий фактически определяет характер взаимодействия ребенка с окружающим миром. И, благодаря этому, оказывает существенное влияние на другие стороны жизни и развития индивидуума, к примеру, на формирование его образа-Я. Глубокое влияние привязанности на эмоционально-личностное, коммуникативное и даже познавательное развитие ребенка позволяет полагать, что тип привязанности во многом определяет своеобразие всей «траектории» развития. Привязанность остается активно действующим психологическим механизмом в плане построения межличностных отношений, включая отношения дружбы, любви и внутрисемейные отношения [10, с. 6].
В конце 1980-х С. Хазан и Ф. Шейвер применили концепты теории привязанности к взрослым, состоящим в романтических отношениях. Они выявили, что взаимодействие между партнёрами в романтических отношениях в какой-то мере сходно с отношениями между детьми и значимым взрослым [11, с. 511].
Также целый ряд исследований подтвердил, что ранние типы привязанности влияют на формирование отношений со сверстниками [12, с. 180–181].
Взрослые с опытом надежной привязанности в детстве имеют ряд схожих черт: они социально активны и адаптированы, обладают развитым эмоциональным интеллектом и позитивной самооценкой. Эти люди склонны к большему самораскрытию и свободному проявлению чувств, при этом они отличаются высоким уровнем самоконтроля в конфликтных ситуациях. Они быстрее восстанавливаются после стресса и адаптируются к сложным жизненным ситуациям. Так же взрослым из данной группы свойственна когнитивная гибкость и открытость, отсутствие излишней боязни критики, готовность признать свои ошибки. В романтических отношениях они способны высоко ценить как себя, так и другого человека, формируют прочные связи и доверительные отношения, но остаются самодостаточными и не впадают в зависимость от партнера.
Совершенно другая динамика наблюдается у взрослых, выросших в условиях амбивалентно-тревожной привязанности. Это люди с низким уровнем самооценки, высоким уровнем тревожности и неуверенности, как в себе, так и в других. Они склонны недооценивать себя и переоценивать партнера, постоянно ищут подтверждения собственной значимости. Им сложно доверять, они постоянно сомневаются в партнере, очень требовательны в отношениях, склонны к созависимости, ревности. В социальных взаимодействиях они проявляют низкий уровень гибкости, в конфликтах чаще избирают пассивно-протестную модель поведения. Достаточно экспрессивны, демонстрируют низких уровень самоконтроля.
Взрослые с избегающим типом привязанности, напротив, очень самодостаточны. В отношениях и социальных взаимодействиях предпочитают держаться на дистанции, не принимают и не оказывают эмоциональной поддержки. Демонстрируют высокую предрасположенность к конфликтам, низкую адаптивность и гибкость в стрессовых ситуациях. Они не способны открыто выражать свои эмоции, неосознанно боятся уязвимости и отвержения — поэтому предпочитают отстраняться и не доверять другим людям. Эта группа характеризуются наличием коммуникативных и личностных проблем во взрослом возрасте. Они часто обесценивают значение близких отношений, могут дистанцироваться и избегать интимных отношений, по причине восприятия близости, как угрозы их уязвимости. С другой стороны, они могут проявлять склонность менять партнеров и вступать в ни к чему не обязывающие сексуальные связи. При этом, они сверхчувствительны к отвержению и реакциям гнева [10, с. 20–21].
Взрослые с тревожно-избегающим типом привязанности проявляют сильное стремление к контакту и близости, но вместе с тем перспектива эмоционально близких отношений их пугает возможностью быть отвергнутым. Этот тип привязанности часто свойственен людям, пострадавшим от сексуального насилия на более ранних этапах жизни [13].
Такие люди никому не доверяют, не считают себя достойными любви партнера, часто манипулируют, являются инициаторами конфликтов, отличаются эмоциональной несдержанностью и непредсказуемостью.
Рабочие модели привязанности, как показали исследования, стабильны и сохраняются на протяжении всей жизни у 70–80 % населения [14]. Однако, остальные респонденты отмечают изменения в рабочих моделях привязанности. И это говорит о том, что они не являются устойчивыми чертами личности. Некоторые виды психотерапии (эмоционально-фокусированная психотерапия и психотерапия, основанная на привязанности) преуспели в оказании психологической помощи взрослым по изменению модели привязанности.
Таким образом, на основании множества исследований и их теоретических интерпретаций теорией привязанности, мы приходим к выводу, что ранний детский опыт надежных, безопасных взаимоотношений с заботливым взрослым закладывает наиболее здоровый фундамент для формирования адекватной самооценки, способности к построению конструктивных взаимоотношений в социуме и в паре, когнитивного и эмоционального развития человека. Обретение этого опыта во многом зависит от материнской фигуры, ее отзывчивости, последовательности и чувствительности. Дети, оказавшиеся в ненадежных и небезопасных отношениях вынуждены адаптироваться к ним за счет выстраивания психологических защитных реакций и поведения, которое влияет на развитие когнитивной, интеллектуальной, социальной и эмоциональной сфер негативным образом. В результате взрослые с ненадежными типами привязанности (амбивалентной, избегающей и тревожно-избегающей) демонстрируют низкий уровень социальной адаптации, стрессоустойчивости, гибкости и способности к построению надежных, доверительных семейных отношений в паре.
Литература:
- Заостровцева, М. Н. Психология одиночества у законопослушных и криминальных подростков / М. Н. Заостровцева, Н. В. Перешеина // под науч. ред. проф. В. В. Новикова: монография. — Ярославль: МАПН, 2007. — 362 с.
- Боулби Дж. Психология одиночества у законопослушных и криминальных подростков / пер. с англ. Н. Г. Григорьева, Г. В. Бурменская; под ред. Г. В. Бурменской. — М.: Гардарики, 2003. — 480 с.
- Марцинковская Т. Д. История детской психологии: Учебник для студ. пед. вузов. — М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. — 272 с.
- Боулби Дж. Создание и разрушение эмоциональных связей / пер. с англ. В. В. Старовойтова — 2-е изд. — М.: Академический проект, 2004. — 232 с.
- Смирнова Е. О. Теория привязанности: концепция и эксперимент // Вопросы психологии. — 1995. — № 3. — С. 139–151.
- Авдеева Н. Н. Ребенок второго года жизни. Пособие для родителей и педагогов / Н. Н. Авдеева и др.; ред. С. Н. Теплюк. — М.: Мозаика-Синтез, 2008. — 176 с.
- The development of infant-mother interaction among the Ganda / M. D. Ainsworth / В. M. Foss (ed.) // Determinants of infant behavior. L.: Methuen; N. Y.: Wiley, 1963. — Vol. 1. — P. 67–104.
- Диксон У. Двадцать великих открытий в детской психологии. — СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2007. — 448 с.
- Сигел Д. Растущий мозг. Как нейронаука и навыки майндсайт помогают преодолеть проблемы подросткового возраста. — М.: Эксмо, 2016. — 272 с.
- Бурменская Г. В. Привязанность ребенка к матери как основание типологии развития // Вестник Московского университета. — 2009. — № 4. — С. 17–32.
- Romantic love conceptualized as an attachment process / Hazan C., Shaver P. // Journal of Personality and Social Psychology. 1963. — Vol. 52(3). — P. 511–524.
- J Can Acad Child Adolesc Psychiatry. 2007. Vol. 16(4). — P. 180–181. — PMCID: PMC2247463
- Contextualizing the effects of childhood sexual abuse on adult self- and social functioning: an attachment theory perspective / J. H. Liema, A. C. Boudewyn // Child Abuse & Neglect — URL: https://www.sciencedirect.com/science/article/abs/pii/S0145213499000812 (дата обращения: 20.11.2018).
- Reliability and stability of adult attachment patterns / E. Scharfe, K. Bartholomew // Personal Relationships — URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/abs/10.1111/j.1475–6811.1994.tb00053.x (дата обращения: 20.11.2018).
