Современное общество сталкивается с рядом социальных явлений, которые подрывают основы правопорядка и создают ложное представление о реальной криминогенной ситуации. Одним из таких явлений является латентная преступность — совокупность преступлений, не отражённых в официальной статистике, не зарегистрированных либо умышленно скрытых. Именно она формирует «тёмную зону» преступности, искажая восприятие уровня безопасности и эффективности деятельности правоохранительных органов.

Латентная преступность представляет собой одну из наиболее опасных форм девиантного поведения, поскольку наносит скрытый, но существенный ущерб государству и обществу, разрушая доверие к институтам правосудия [1, с. 205]. Проблема выявления латентной преступности имеет фундаментальное значение для криминологии, поскольку от точности представления о её масштабах зависит обоснованность решений в сфере профилактики и борьбы с преступностью.

Понятие латентной преступности имеет многоаспектный характер, что обуславливает отсутствие единой общепринятой дефиниции.

В классическом понимании под ней подразумеваются преступления, сведения о которых не поступили в органы правопорядка и, следовательно, не нашли отражения в официальных отчётах. Именно несоответствие между фактическим количеством преступлений и зарегистрированными случаями порождает «скрытый сегмент» криминальной реальности.

Ю. В. Торопин, анализируя данное явление, подчёркивает, что латентная преступность — это не просто статистическая погрешность, а отражение системных проблем функционирования уголовной юстиции [2, с. 82]. То есть феномен латентной преступности не сводится лишь к недостаткам учётно-статистической деятельности правоохранительных органов, поскольку речь идёт о более глубокой проблеме, затрагивающей саму структуру и принципы функционирования уголовно-правовой системы. Высокий уровень латентности свидетельствует о несовершенстве механизмов регистрации заявлений, недостаточной прозрачности работы следственных органов и дефиците доверия граждан к институтам правосудия.

Латентная преступность, таким образом, становится своеобразным индикатором состояния правовой системы в целом. Чем выше доля скрытых преступлений, тем очевиднее, что формально заявленные показатели раскрываемости и профилактики не отражают действительного положения дел. Это означает, что латентность проистекает не из ошибок статистики, а из внутренних структурных проблем — бюрократизации, коррупции, низкой эффективности взаимодействия между ведомствами и недостаточном контроле за законностью процессуальных решений.

Таким образом, латентная преступность может быть определена как совокупность неучтённых и нераскрытых преступных деяний, которые остаются вне официальной правовой оценки.

При этом высокая латентность проявляется в отношении преступлений, затрагивающих личную, имущественную и экономическую сферы: семейно-бытовое насилие, коррупция, финансовые и насильственные преступления [3, с. 28]. Именно в этих категориях деяний скрытность приобретает максимальное выражение, поскольку в них особенно велика роль социально-психологических факторов — стыда, опасений перед общественным осуждением, отрицательной оценки возможности установления виновных лиц.

Более глубокому пониманию внутренней структуры и механизмов образования латентной преступности служит её типологизация.

Р. М. Акутаев в своих научных исследованиях предлагает рассматривать латентную преступность как многоуровневое явление, которое включает в себя две ключевые категории — естественно-латентную и искусственно-латентную преступность [4, с. 67]. Естественная латентность охватывает те общественно опасные деяния, сведения о которых по различным причинам не попали в поле зрения органов правопорядка, вследствие чего данные преступления не отражены в официальной уголовной статистике и не стали предметом процессуального реагирования. Иными словами, речь идёт о фактах преступных действий, которые остались неизвестными компетентным органам, а потому не повлекли привлечения виновных к ответственности.

Искусственно-латентная преступность, напротив, возникает в тех случаях, когда информация о преступлении умышленно исключается из статистического учёта должностными лицами, обязанными фиксировать заявления и сообщения граждан о ставших им известными фактах совершения преступных деяний. Данный вид латентности связан не с поведением потерпевших, а с сознательным нарушением закона со стороны представителей системы правопорядка, что снижает достоверность уголовно-правовой отчётности и искажает реальное представление о состоянии преступности.

Некоторые исследователи выделяют пограничную латентность, когда преступное деяние действительно имело место, но сам потерпевший не осознаёт факт его совершения либо не воспринимает произошедшее как преступление [5, с. 31].

В современных исследованиях выделяется иная классификация, основанная на анализе причин и механизмов латентизации деяний [6, с. 78]. Согласно этой концепции, латентные преступления распределяются по нескольким группам, каждая из которых отражает определённую модель формирования скрытности.

Во-первых, сюда относятся деяния, ошибочно не воспринимаемые обществом как уголовно наказуемые: например, случаи причинения вреда по неосторожности или деяния, совершаемые лицами с низким уровнем правовой грамотности.

Во-вторых, это преступления, о которых потерпевшие сознательно не сообщают правоохранительным органам из-за страха, стыда, зависимости от преступника или недоверия к системе правосудия.

В третью группу входят преступления без конкретного потерпевшего — посягательства на государственные или общественные интересы, где отсутствует личностный мотив обращения в органы власти.

Четвёртая категория включает преступления, известные лишь ограниченному кругу лиц, часто самим участникам противоправных действий. В подобных ситуациях виновные принимают специальные меры по сокрытию информации, а пострадавшие не проявляют заинтересованности в её разглашении. Особенно характерны такие случаи для теневых сфер экономики и коррупционных схем.

К пятой группе относятся так называемые «скрытые преступления», сведения о которых известны правоохранительным органам, но не получили соответствующей процессуальной оценки. Как отмечают исследователи, лишь малая часть обращений граждан действительно приводит к возбуждению уголовного дела, что свидетельствует о серьёзных нарушениях учётно-регистрационной дисциплины.

Наконец, шестую группу составляют деяния, по которым были приняты неправомерные решения об отказе в возбуждении дела по формальным основаниям — якобы за отсутствием события или состава преступления. Именно эта разновидность искусственной латентности наиболее опасна, поскольку она формирует иллюзию снижения преступности и подрывает доверие граждан к институтам правосудия.

Исследование скрытых форм преступности требует использования специфических методов, сочетающих криминологический, социологический и статистический подходы.

Одним из наиболее эффективных инструментов является метод опросов и анкетирования, направленный на выявление преступлений, о которых не сообщалось в официальные органы [7, с. 73]. Этот метод используется для измерения так называемой «тёмной фигуры преступности», представляющей собой разрыв между фактическими и зарегистрированными случаями. Сравнение данных социологических исследований и официальной статистики позволяет выявить масштабы скрытых преступлений и определить, какие факторы препятствуют их регистрации. При этом респонденты могут скрывать участие в преступной деятельности или выдавать ложные факты, что не даёт в полной мере оценить реальный уровень преступности.

Другим важным направлением в исследовании латентной преступности выступает анализ материалов судебной и правоохранительной практики, который предполагает сопоставление количества возбужденных уголовных дел, направленных в суд, с предполагаемым числом реально совершённых преступлений [8, с. 31]. Подобный сравнительный подход позволяет выявить расхождения между фактической преступностью и её официальной регистрацией, а также установить долю дел, не получивших процессуального завершения. Изучение судебных решений, постановлений о прекращении уголовного преследования и иных актов правоприменительной деятельности предоставляет возможность определить, какое количество преступлений остаётся нераскрытым либо прекращается по основаниям, не имеющим достаточного правового обоснования.

В современной криминологической науке всё более широкое применение находят методы моделирования и прогнозирования, основанные на использовании статистических и математических инструментов анализа [9, с. 62]. Посредством экстраполяции данных о зарегистрированных преступлениях формируются вероятностные модели, позволяющие выявить предполагаемый объём латентной преступности, определить её внутреннюю структуру, динамику и тенденции развития. Этот подход позволяет государственным органам корректировать профилактические меры и рационально распределять ресурсы правоохранительных органов с учётом реальных криминогенных рисков.

Таким образом, методы выявления латентной преступности должны быть направлены не только на измерение её масштабов, но и на повышение доверия граждан к институтам правосудия, что в перспективе позволит сократить объём «скрытой зоны» преступности.

Проблема латентной преступности имеет большое значение для понимания реального состояния правопорядка и эффективности уголовной политики государства. Скрытый характер многих преступлений искажает статистическую картину, подрывает принципы законности и равенства граждан перед законом.

Повышение эффективности выявления латентных преступлений возможно лишь при условии укрепления доверия к правоохранительным органам, совершенствования системы учёта, повышения правосознания и внедрения современных аналитических методов. Латентная преступность — это зеркало общественных противоречий и показатель зрелости правовой системы. Чем меньше её доля, тем выше уровень открытости, ответственности и справедливости в государстве.

Литература:

1. Простев, Е. Н. Особенности методов измерения латентной преступности // Молодой ученый. 2024. № 46 (545). С. 204–206.
2. Ю. В. Торопин Латентная преступность: понятие, сущность и структура // Труды Академии управления МВД России. 2011. № 2 (18). С. 85–85.
3. Д. Е. Дроздов. Особенности современной латентной преступности // КриминалистЪ. 2024. № 3 (48). С. 25–30.
4. Акутаев Р. М. Криминологический анализ латентной преступности: дис.... д-ра юрид. наук. СПб, 1999. С. 67.
5. Алексеев А. М., Роша А. Н. Латентная преступность и эффективность деятельности правоохранительных органов // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 19. — М., 1973. С. 31.
6. Галуева В. О. Латентная преступность как неотъемлемая составляющая преступности // Общество и право. 2019. № 11. С. 78.
7. Гавриленко, В. А. К вопросу об отдельных видах латентной преступности / В. А. Гавриленко, В. В. Карпеев // Актуальные проблемы государства и права. — 2020. — Т. 4, № 13. — С. 68–76.
8. Черноусов М. М., Цветков Г. С. Исследование латентной преступности: теоретические и практические аспекты // Наука, образование и культура. 2018. № 3 (27). С. 30–39.
9. Пилюгина Т. В., Натура Д. А. Использование метода математического моделирования при прогнозировании региональной преступности в вопросах ее предупреждения // Всероссийский криминологический журнал. 2017. № 1. С. 61–70.