Для успешного и законного проведения опознания крайне важен предварительный допрос лица, которое будет опознавать. В ходе этого допроса необходимо детально выяснить, какие именно признаки объекта (или человека) он запомнил. Эта информация критически важна для правильного подбора «статистов» — других объектов или лиц, которые будут предъявлены вместе с основным. Только зная конкретные особенности, по которым будет происходить опознание, следователь сможет обеспечить их сходство, как того требуют Уголовно-процессуальный кодекс и криминалистические рекомендации.

Какова процедура действий следователя в ситуации, когда лицо, подлежащее допросу, не способно вербализовать индивидуальные признаки ранее воспринятого им человека, но при этом выражает уверенность в его последующем опознании? Должен ли следователь отказаться от намерения провести предъявление для опознания и, завершив допрос, прекратить дальнейшие подготовительные мероприятия, или же его намерение остается непреклонным и подлежит реализации? В научной литературе, посвященной данному следственному действию, представлены различные позиции. Так, ряд авторов придерживается мнения, что в случае невозможности опознающим назвать приметы лица, подлежащего опознанию, но при наличии его утверждения о способности к опознанию, от проведения предъявления ни в коем случае не следует отказываться.

В то же время в литературе существует и иной взгляд на рассматриваемую проблему, согласно которому вообще нецелесообразно проводить опознание, если допрашиваемый не может назвать приметы, по которым собирается опознать воспринимавшееся ранее лицо, поскольку результаты такого опознания не будут иметь доказательственного значения.

Неоднозначное мнение по данной проблеме сложилось и у практических работников. Около 70 % из них решали вопрос положительно о проведении предъявления лиц для опознания в случаях, если будущий опознающий не может назвать признаки подлежащего опознанию лица, но утверждает, что сможет его опознать. Около 5 % — высказали определенные сомнения по поводу ценности такого опознания, а 25 % — отказались от проведения данного следственного действия. С учетом этого мы и строим свое отношение к рассматриваемому вопросу.

Соглашаясь с тем, что опознание может быть ключевым доказательством вины, мы считаем, что вместо жестких требований к его проведению, следует сделать упор на его потенциальную полезность. Решение о проведении опознания должно оставаться за следователем, который будет принимать его индивидуально для каждого дела, учитывая всю совокупность доказательств, тактические аспекты и иные факторы. Такой подход оправдан даже тогда, когда допрашиваемый не может предоставить описание примет опознающего или выражает сомнения в его способности опознать кого-либо.

Я полагаю, что даже при наличии таких сомнений, если нет других доказательств, нужно использовать любой шанс, что человек может вспомнить опознаваемого непосредственно в ходе самого опознания. Вместе с тем в подобной ситуации имеются определенные элементы тактического риска: отрицательный результат опознания, может быть использован опознаваемым в свое оправдание. К тому же защитник обвиняемого получит дополнительный доход против обвинения. И все же, несмотря на эти моменты, полагаю возможным производство предъявления для опознания, если следователь признает целесообразным в той или иной конкретной ситуации.

Это подтверждается мнением о том, что процент ошибок почти одинаков, как в тех случаях, когда выражается уверенность в опознании, так и в тех, когда такой уверенности нет. Они приходят к выводу, что нельзя решать вопрос о предъявлении для опознания исходя только из субъективной уверенности опознающего в возможность опознать объект. Мне представляется, что субъективная уверенность, высказываемая следователю, зависит от индивидуальной характеристики данного типа: его самоуверенности или склонности к сомнениям, решительности или осторожности, критичности или не критичности и т. п. Если учесть, что перед допросом лицо, предупрежденное об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ, опасается этой ответственности, то степень уверенности, высказанной следователю, может быть сильно уменьшена по сравнению с действительной.

В криминалистической литературе высказывается пожелание увеличивать количество предъявляемых для опознания лиц, если допрашиваемый не может назвать конкретные приметы будущего опознаваемого. Так, например, М. Противинский предложил в таких случаях предъявлять для опознания 5–6 человек, что, по его мнению, должно снизить возможность случайного опознания или простого угадывания.

В дальнейшем он писал уже о 6–8 предъявляемых для опознания лицах, не исключая вовсе, что их число, по тем же мотивам, может быть и больше [1].

В тех ситуациях, когда опознающий не уверен в возможности опознания, Л. Д. Удалова также считает целесообразным увеличение числа лиц, совместно предъявляемых для опознания, что, на ее взгляд, позволит снизить вероятность случайного угадывания, повысит надежность и достоверность результатов опознания.

Причем автор предлагает формировать несколько групп, по три человека в каждой (место и тип опознаваемый выбирает сам), затем последовательно предъявлять опознающему эти группы. Оглашение результатов предполагается в конце следственного действия [2].

Подобную точку зрения разделяет Ю. И. Ревтов, говоря о схожей ситуации при проведении опознания по голосу и особенностям речи.

Я считаю оптимальной для таких ситуаций группу предъявляемых для опознания лиц из 5 человек. Увеличение их числа до 6–8 и более человек, как предлагают некоторые авторы, вызовет лишь дополнительные сложности в подготовке и проведении опознания, но не создаст существенных гарантий его достоверности.

Более того, при большом количестве предъявляемых для опознания лиц может возникнуть рассредоточение внимания, не позволяющее сконцентрироваться на определенном числе объектов. Значительное число сравниваемых объектов исключает быстроту сравнения, распределяет внимание в очень широком диапазоне.

Не случайно практические работники крайне редко проводят данное следственное действие с количеством предъявляемых для опознания лиц более трех.

Учитывая это, я считаю правильным, на наш взгляд, относить решение вопроса о предъявлении для опознания в подобных случаях к компетенции следователя. А споры о доказательственном значении полученных в ходе такого опознания результатов лучше перенести в оценочную плоскость.

Литература:

1. Противинский М. Предъявление для опознания на предварительном следствии: Автореф. Дисс… канд. Юрид наук. М., 1969. С. 38
2. Удалова Л. Д. Вопросы тактики предъявления для опознания // Криминалистика и судебная экспертиза. Киев, 1984. Вып. 29. С. 47