В настоящей статье рассматриваются промысловые обряды нанайского этноса. Приводятся примеры актуализации данного ритуала.
Ключевые слова: нанайцы, промысловый обряд, анимизм.
Внимание Комиссии по правам человека Организации Объединенных Наций и государственная политика на современном этапе развития нашего общества направлены на необходимость сохранения национально-исторических корней малочисленных народов, возрождения их этнического самосознания.
Одним из аспектов этих процессов является изучение системы материальных и духовных ценностей дальневосточных этнических групп, в том числе нанайцев, которые являются самым крупным коренным тунгусо-язычным этносом Приамурья.
В отличие от многих народов Сибири и Дальнего Востока, до середины девятнадцатого века они существовали большей частью независимо от западных культурных традиций и православного религиозного влияния. «Такая территориальная, социально-экономическая, мировоззренческая автономность способствовала более полному, чем у других дальневосточных этносов, сохранению древних представлений о мире» [2, с. 4] и не повлекла за собой разрушения ядра культуры нанайцев.
Можно подчеркнуть, что основу существования этого народа, ведущего присваивающий тип хозяйствования, составляет промысловая деятельность. Успех охоты или рыбной ловли, по мнению нанайцев, зависит не только от умения человека, но и от природных условий, каких-либо случайных явлений, поэтому базисом промыслового культа становится анимизм — вера в существование сверхъестественных сил, в то, что вся природа живая, все имеет душу «не только люди и животные, но и растения, и горы, и реки, и ветер, и солнце, и звезды, и вообще, каждая былинка, каждый предмет» [3, с. 198].
«Промысловым культом называют совокупность любых обрядов, направленных на достижение сверхъестественным путем успеха охотничьего, рыбного или иного промысла, вместе с теми — анимистическими или магическими — представлениями, которые связываются с этими обрядами» [5, с. 228].
И в настоящее время можно наблюдать проведение подобных ритуальных действий. Так, жительница старинного нанайского села Кондон, Хабаровского края, К. И. Дигор весной и осенью совершает жертвоприношения на реке Девятка, «кормит воду».
Во время обряда она кладет пшенную крупу и табак в маленькую берестяную посудину в виде уточки (иногда просто на кусок бересты), окуривает дымом багульника («эухэхи»), затем втыкает две палочки высотой сорок-пятьдесят сантиметров на границе воды и земли с расстоянием тридцать-сорок сантиметров друг от друга. Посуду с едой она толкает между этими палочками и приговаривает: «Согдатава улэн вавоану!» («Пошли хороший улов!»).
Подобный культ можно наблюдать и в селе Найхин, Нанайского района, Хабаровского края. Добыча первого зверя сопровождается жертвоприношением, которое включает в себя благодарение духов за удачный промысел, просьбу послать охотничью удачу, желанием задобрить их лучшими кусочками пищи; вместе с тем, чтобы не обидеть покровителей, необходимо подбирать иносказательные слова.
Нанайцы села Бельго Комсомольского района, Хабаровского края для удачной рыбной ловли преподносят «жертвенную пищу — сугдичэ духу хозяина дома — дюлин, духу хозяина водной стихии — тэму» [1, с. 2986]. При этом на берегу реки ставятся три столбика со священными стружками, на концах вырезают личины, им поклоняются и мажут кашей рты. Ритуал проводится для задабривания Муэ Эднурни, владыки Амура. Остатки пищи помещают в ритуальную посуду в виде лодки — нойна, и от среднего столбика отталкивают по реке. Считается, что дух воды принял дары, если посуда идет ко дну.
С промысловыми обрядами тесно связан и культ первопредка, которого нанайцы называют «калгама» и описывают как «великана с остроконечной головой, двупалыми руками и длинными ногами» [4, с. 272]. Они верят, что он живет в пещере, в горах и помогает в охотничьем промысле и рыбной ловле, но иногда и наказывает за нерадивое отношение к дарам леса. Деревянную скульптуру калгамы изготавливают прямо на охотничьем угодье и производят символический ритуал жертвоприношения.
Причем, часто спутником этого мифического героя является собака, чей образ довольно распространен в этом регионе. Согласно представлениям данного этноса, собака защищает своего хозяина и в реальной жизни, и при странствии в «царстве теней». Она является медиатором между земными и параллельными мирами, отгоняет злых духов, служит искупительной или умилостивительной жертвой (речь идет об обряде закладывания черепов четырех жертвенных собак под угловые опоры дома).
Таким образом, промысловые обряды занимают важное место в жизнедеятельности данного этноса, что является антропологической константой у народа, ведущего присваивающий тип хозяйствования.
Литература:
- Белая, Е. Г. Вопросы национальных и федеративных отношений / Е. Г. Белая // Выпуск 11 (80), 2021. — Том 11. — С. 2985–2989.
- Иващенко, Я. С. Семиотика традиционного жилища (на материале нанайской культуры): монография / Я. С. Иващенко. — Комсомольск-на-Амуре: ГОУ ВПО «КнАГТУ», 2007. — 144 с.
- Лопатин, И. А. Гольды Амурские, Уссурийские и Сунгарийские. Опыт этнографического исследования / И. А. Лопатин. — г. Владивосток, 1922.
- Мифология. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. — 736 с.
- Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2х т. / Гл. ред. Токарев С. А. — М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 1997. — 671с.