Ключевые слова: суррогатное материнство, суррогатная мать

В настоящее время в России существуют определённые трудности с воспроизводством населения, так как рождаемость падает, медицинские показатели, определяющие количество бесплодных лиц, увеличиваются с каждым днем. Согласно статистическим данным, взятым по состоянию на 2016 год, количество бесплодных пар составляет приблизительно 17–18 процентов, что превышает максимально установленный Всемирной Организацией Здоровья (ВОЗ) предел бесплодных пар от общего числа населения. Это можно расценивать как угрозу национальной безопасности. По заявлениям медиков количество бесплодных пар увеличивается с каждым годом на 250 000. Такая проблема существует не только в России. Во всем мире не менее 70 миллионов супружеских пар не могут иметь своих детей [15]. Более того, вполне вероятно, что при составлении данной статистики, не учитываются лица, не состоящие в браке, что свидетельствует о еще большей глубине проблемы.

В связи с наличием подобных препятствий к воспроизводству населения, рождению детей в семьях, современные медицинские технологии развиваются, появляются различные методы искусственной репродукции или так называемых вспомогательных репродуктивных технологий. Однако для применения таких методов необходимо надлежащим образом урегулировать соответствующий вопрос на законодательном уровне. Прежде всего, нужно закрепить право применять методы репродуктивной технологии, так как это является составной частью прав человека. Каждый имеет право на использование достижений научного и технического прогресса с целью охраны своего здоровья и лечения бесплодия [11, c.221]. Помимо закрепления самого права, нужно обеспечить защиту прав лиц, прибегающих к подобным процедурам.

В данной работе будут рассмотрены правоотношения, возникающие из договора такой вспомогательной репродуктивной технологии как суррогатное материнство. Будут проанализированы законодательные положения и споры по данной проблематике.

Суррогатное материнство как явление. Российский и зарубежный опыт

Суррогатное материнство — это технология репродукции человека, при которой женщина (суррогатная мать) добровольно готова пройти процедуру ЭКО (экстракорпорального оплодотворения), все этапы беременности и родить биологически чужого ей ребенка, который будет отдан на воспитание другим лицам (генетическим родителям).

В разных странах на законодательном уровне дается различное легальное определение данного явления. В Англии под суррогатным материнством понимается процесс вынашивания ребенка женщиной, заключившей договор с супругами, которые не могут иметь или выносить ребенка. В Австралии под суррогатным материнством понимаются соглашения, согласно которому женщина (суррогатная мать) соглашается вносить и родить ребенка для другого человека / людей, которые получат ребенка после его рождения [5 c. 153]. В России легальная дефиниция данного явления закрепляется в статье 55 Федерального Закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям. Судебная практика также дает нам определение обсуждаемого понятия. Например, в соответствии с решением Туапсинского городского суда Красноярского края от 24 ноября 2016 года «Суррогатное материнство состоит в том, что оплодотворенная яйцеклетка пересаживается в организм генетически посторонней женщины, которая вынашивает и рожает ребенка не для себя, а для бездетной супружеской пары» [2].

В разных странах вопрос, связанный с применением суррогатного материнства в качестве одного из методов вспомогательных репродуктивных технологий решается по-разному, страны можно разделить на следующие группы. Первая группа — страны в которых оно запрещено, признается незаконным (например, Австрия, Германия, Швеция, Норвегия). Вторая группа — страны, где разрешено только некоммерческое суррогатное материнство (например, Великобритания, Австралия, Канада и Израиль). Третья группа в свою очередь подразделяется на две подгруппы: страны, в которых суррогатное материнство разрешено без ограничений (Россия); страны, в которых суррогатное материнство разрешено, однако налагаются определенные ограничения и запреты, касающиеся данной процедуры (Белоруссия).

Регулирование правоотношений сторон после рождения ребенка

Договор суррогатного материнства как договор об оказании услуг регулирует отношения сторон по поводу вынашивания и рождения здорового ребенка. Отношения сторон после рождения ребенка не регулируются этим соглашением в полной мере. Возникшие правоотношения могут регулироваться только с определенными изъятиями договором, так как ребенок не может быть предметом договоров, это запрещено как с законодательной, так и с морально-этической точки зрения. Именно поэтому несмотря на то, что условие об обязательстве суррогатной матери дать согласие на запись «заказчиков по договору» в качестве родителей, может присутствовать в договоре, тем не менее, такое условие не должно быть направлено на распоряжение ребенком, это недопустимо. Указание в договоре на обязанность суррогатной матери дать согласие на запись в качестве родителей «заказчиков стимулирует суррогатную мать исполнять договор надлежащим образом. Для заказчиков такое договорное условие является некой гарантией надлежащего исполнения обязательств. Представляется, что отказ суррогатной матери дать согласие является нарушением договорных условий. Соответственно, на основании статей 783 и 723 ГК РФ данные действия можно признать отказом от исполнения обязательства, что влечет за собой право заказчиков требовать возмещения всех понесенных расходов. Более того, с учётом положений статьи 151 ГК РФ у заказчиков появляется требовать компенсации морального вреда как меры гражданско-правовой ответственности суррогатной матери. Чтобы придать стабильность и упорядоченность отношениям, в договоре следует закрепить срок для производства суррогатной матерью данных выплат [5, c. 101].

На основании вышеизложенного можно сделать вывод о том, что при заключении договора цели данного договора не достигаются в полной мере. Если рассматривать процедуру суррогатного материнства с точки зрения ее предназначения, то можно увидеть, что основной целью этой программы является разрешение проблемы бесплодия. Суррогатное материнство призвано прийти на помощь бездетным семьям или матерям и помочь «завести» ребенка. Иными словами, реализовать конституционное право стать матерью, закрепленное в статье 38 Конституции Российской Федерации. Более того, необходимо учитывать, что для «заказчиков» избранный метод является единственной возможностью стать родителями генетически родному ребенку [5, с.49]. В сложившейся ситуации получается, что с одной стороны, «заказчики по договору» желают достичь целей, ради которых заключался договор, применялись вспомогательные репродуктивные технологии. С другой стороны, достижение данной цели не может быть гарантировано.

Самый важный вопрос, который встает после рождения ребенка: кто будет записан в качестве его родителей. Биологические родители или суррогатная мать будут считаться родителями рожденного ребенка перед государством? Законодатель в статье 51 Семейного Кодекса Российской Федерации (далее — СК РФ) закрепил правило о том, что биологические родители могут быть записаны в качестве таковых в органах Записи актов гражданского состояния только с согласия суррогатной матери. Иными словами, законодатель придерживается презумпции mater est cetera — мать всегда точно известна или мать та, что родила [12, с 42].

Данное законодательное решение порождает ряд проблем. Избранный подход законодателя в определенном смысле блокирует достижение целей, ради которых существует данная процедура, ради чего заключается договор. Такое решение законодателя порождает потенциальные споры, так как это позволяет суррогатной матери злоупотреблять своим положением, в силу чего потенциальным родителям, как их называет законодатель, придется защищать свои права. Также высказывается идея о том, что законодатель, избирая подобную презумпцию и предоставляя суррогатной матери субъективное право отказаться от передачи ребенка на воспитание потенциальным родителям [6, с. 79]. и записать саму себя в качестве матери данного ребенка на основании справки из медицинского учреждения, проявляет излишний патернализм по отношению к суррогатной матери, ограничивая ее социально-правовую ответственность, которая возлагается на нее в связи с заключением договора [12, С. 41]. Суррогатная мать заключает договор путем свободного выражения своей воли. За принятие соответствующего решения и за ее услуги она получает достаточную компенсацию. При заключении договора женщина обладает полным спектром информации, способна оценить риски [5, с. 43]. Следовательно, нет никаких предпосылок к тому, чтобы проявлять такой патернализм по отношению к ней. Заключая договор суррогатного материнства, она осознает в полной мере свою роль, в литературе также высказывается позиция, что при заключении договора суррогатная мать изначально отказывается от материнства [7, с. 139].

Обсуждаемая норма проверялась на предмет соответствия Конституции РФ Конституционным судом, который в Определении № 880-О от 15 мая 2012 года признал действующее правовое регулирование не нарушающим конституционные права граждан. Указанная модель правового регулирования, не будучи единственно возможной, не выходит за пределы правотворческих полномочий федерального законодателя.

В вышеуказанном Определении КС РФ высказывается особое мнение судьи С. Д. Князева, где ставится под сомнение решение законодателя предоставить неограниченную свободу усмотрения суррогатной матери в определении местонахождения и воспитания ребенка в будущем и при определении обладателей родительских прав. Судья акцентирует свое внимание на том, что с медико-биологической точки зрения рождение ребенка с использованием указанной технологии предполагает «соучастие» генетических родителей и суррогатной матери. Вследствие этого вынашивание и роды не могут служить достаточным основанием для признания за суррогатной матерью неограниченной свободы усмотрения в определении обладателей родительских прав. Очевидно, что отказ суррогатной матери от исполнения своих обязательств перед лицами, являющимися биологическими родителями ребенка, не может перечеркнуть их «природных» прав. Также судья призывает обратить внимание на тот факт, что избранный подход не позволяет достичь целей, ради которых существует институт суррогатного материнства. С. Д. Князев предлагает учитывать, что изначальной основой жизни рожденного таким образом человека является эмбрион, полученный путем экстракорпорального оплодотворения половых клеток генетических родителей. В силу этого безусловный приоритет родительских притязаний суррогатной матери далеко не бесспорен и, по крайней мере, нуждается в оценке на предмет соответствия статье 38 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, в том числе во взаимосвязи с ее статьей 19 (части 1 и 2). Также судья призывает учитывать права «суррогатного» ребенка, так как они могут серьезно пострадать. Благодаря законодательной «заботе» о приоритетах выносившей и родившей его матери он не только лишается возможности воспитываться в семье своих генетических родителей, но и объективно подвергается риску стать «безотцовщиной» и, как следствие, не получить родительской любви в той степени, в какой она могла бы достаться ему от биологических матери и отца». Судья ссылается на Конвенцию ООН о правах ребенка. Также упоминается и интерес генетических отцов. применительно к отцовству ребенка, рожденного суррогатной матерью, да еще к тому же не состоящей в браке (как это и имело место в деле заявителей), лишение генетического отца родительских прав исключительно «по прихоти» суррогатной матери оставляет открытым целый ряд вопросов [1].

Данная позиция представляется разумной и оправданной. Однако особое мнение судьи в Определении КС является лишь доктринальной позицией, выраженной в источнике правоприменения. Безусловно, соответствующие мысли будут привлекать внимание общественности, в том числе и законодателя. Однако до тех пор, пока не внесут какие-либо изменения в закон и не изменят подход, правило останется прежним. Как мы видим, высказанная в 2012 году позиция к настоящему времени не заставила законодателя взглянуть на мир иными глазами. Подход остался прежним. Необходимо проанализировать, а является ли такой подход законодателя оправданным. Для этого я считаю нужным обратиться к специальной литературе, чтобы прояснить вопросы, связанные с родством лиц, участвующих в данном правоотношений. Ответ на данный вопрос поможет обосновать или, наоборот, опровергнуть, решение законодателя.

Как известно, определить родство можно с помощью исследования ДНК-молекул, так как это материальный носитель всей генетической информации. У каждого человека есть своя уникальная ДНК. У каждого человека ДНК располагается в 46 парных хромосомах. 23 хромосомы человек получает от матери, остальные 23 — от отца. Однако при использовании вспомогательной репродуктивной технологии суррогатного материнства все может измениться. До недавнего времени считали, что суррогатная мать ни коим образом не влияет на ДНК ребенка, что она только лишь «инкубатор» для вынашивания оплодотворенной яйцеклетки. Однако недавние исследования опровергли данную мысль. В науке появилась точка зрения, что микро-РНК (некодирующие молекулы, участвующие в регуляции экспрессии генов), присутствующие в слизистой оболочке матки, могут изменять эмбрион. Во время начальной стадии имплантации бластоциста прикреплена к стенке матки, и ее развитие регулируется слизистой оболочкой матки и околоплодными водами. Ученые выяснили, что 6 из 27 специфических материнских микро-РНК присутствуют в эпителии матки на этой стадии, а в дальнейшем они оказываются в околоплодной жидкости. Таким образом организм женщины, вынашивающей ребенка, оказывает влияние на набор генов, которые впоследствии окажутся у ребенка [14, 15].

Учитывая вышеизложенные научные изыскания, можно обосновать позицию законодателя и Конституционного суда, который поддерживает законодателя. Однако, с другой стороны, в научных исследованиях не говорится о том, какое процентное соотношение хромосом от суррогатной матери получит родившийся ребенок. В моем представлении, на основании данных научных исследований нельзя делать однозначный вывод о том, что приоритет при определении дальнейшей судьбы ребенка необходимо отдавать мнению суррогатной матери. Безусловно, указанные выше исследования показывают, что суррогатная мать также с определенной высокой долей вероятностью будет причастна к формированию генотипа ребенка. В то же время, именно передача биологических материалов лицами, которые являются заказчиками по договору суррогатного материнства, запускает соответствующий процесс. Если заказчиками являются супружеская пара, то в таком случае влияние, оказанное маткой суррогатной матери, хоть и будет присутствовать, однако его нельзя будет назвать весомым. В иных комбинациях вывод также не будет меняться. Во-первых, при иных комбинациях, ДНК-модель будет в значительной степени усложнена. Во-вторых, при иных комбинациях, когда биологический материал берется у третьих лиц, которые не имеют никаких притязаний на родившегося ребенка, точно также будет родство с кем-либо из заказчиков по договору суррогатного материнства, и лишь небольшая доля родства с суррогатной матерью. Почему законодатель, а за ним и Конституционный суд идет именно за этой «небольшой долей родства» остается загадкой.

Соответствующий подход порождает и неопределенность в отношении дальнейшей судьбы ребенка в случае отказа биологических родителей по каким-либо причинам от ребенка. Должен ли будет такой ребенок воспитываться суррогатной матерью? Такая логика весьма спорная и неоправданная. Не соотносится с основными направлениями Конвенции ООН о правах ребенка. Согласно ст.27 Конвенции каждый ребенок имеет право на уровень жизни, обеспечивающий физическое, умственное, духовное, нравственное и социальное развитие. Интересы ребенка являются предметом заботы семьи (п.1 ст. 18). Главное назначение которой состоит в создании необходимых для его развития условий. Если признать, что ребенок должен будет воспитываться с суррогатной матерью, то велика вероятность, что его права не будут соблюдаться. В литературе высказывается позиция, что в подобных ситуациях необходимо игнорировать отказ биологических родителей от ребенка, и презюмировать их согласие на запись их в качестве родителей лишь на том основании, что они заключали подобный договор [12, с. 72]. То есть иными словами, нельзя допускать ситуацию, при которой заказчики утрачивают интерес с течением времени. Такая позиция представляется мне верной, более того, она защищает права ребенка, направлена на реализацию положений Конвенции ООН. Не ясно, почему законодатель выбирает различный подход. С одной стороны, есть презумпция согласия «заказчиков» на передачу ребенка им, запрещается их отказ, но в тоже время факт передачи ребенка зависит от волеизъявления суррогатной матери.

Учитывая всю спорность и болезненность вопроса, необходимо менять подход. Мне представляет справедливым тот подход, где в большей мере учитываются интересы тех лиц, чье родство с родившимся ребенком проявляется в большей степени / большем процентном соотношении. Иными словами, нельзя отдавать приоритет суррогатной матери, так как даже учитывая научные изыскания последних лет, в ДНК ребенка будут в большей степени преобладать хромосомы лиц, чей биологический материал запустил соответствующий процесс.

Следует отдать приоритет биологическим родителям, чтобы устранить все возможные преграды в реализации их прав, а также избежать ситуаций их отказа от родившегося ребенка, то есть заблокировать возможность отказа, чтобы не превращать договор в куплю-продажу ребенка. Аргументом в пользу такого подхода может служить и то, что договор первоначально заключается в их интересе, они являются инициаторами заключения договора, а следовательно, законодатель должен пойти за их волей и интересом. Суррогатная мать при наличии оснований может защищаться путем судебной защиты и предъявления иска о признании ее родства с ребенком. Свой интерес она может обосновать через наличие психологической привязанности к ребенку. Однако такое право следует ограничивать определенными жесткими временными рамками, это необходимо для придания стабильности обороту.

В литературе высказывается позиция, согласно которой следует признать за ребенком, рожденным с применением суррогатного материнства двух матерей. С одной стороны, такой подход удовлетворит интересы как биологической, так и суррогатной матерей [11, с. 40]. С другой стороны, неясно, каким образом это будет документально закрепляться, как будут распределяться права и обязанности между матерями, каким образом будет определяться режим и порядок взаимодействия матерей с ребенком. Вполне вероятно, что такой подход породит еще большее количество споров. Более того, соответствующие споры потенциально могут возникать в течение всей жизни ребенка. В то время как даже нынешнее законодательное регулирование, обоснованность которого вызывает сомнения, порождает споры лишь в течение небольшого времени после рождения ребенка. Суррогатная мать, давшая свое согласие на запись биологических родителей в качестве таковых, не вправе отозвать свое согласие и оспорить такую запись, когда она будет произведена. Соответствующий подход защищает права и ребенка, придает обороту и отношениям между родителями и ребенком стабильность.

Недопустимо, чтобы родительское правоотношение было в зыбком положении, которое в любой момент может пошатнуться из-за волеизъявления суррогатной матери [3, с. 120]. Однако в литературе встречается критика такого подхода. Некоторым авторам, в частности, Черных И.И, представляется, что стоит предоставить суррогатной матери возможность оспорить внесенную запись, где в качестве родителей записаны биологические ребенка, в случае если было нарушение волеизъявления суррогатной матери или ее супруга [12, с. 70]. С такой точкой зрения можно согласиться, однако соответствующие основания должны быть вескими и правильным образом обоснованными, в противном случае судам следует отказывать в принятии искового заявления. Таким образом будет ограничиваться право на судебную защиту, с одной стороны, однако с другой стороны, так будет защищаться стабильность родительского правоотношения. В случае предъявления мотивированных требований, спор будет рассматриваться судом.

Литература:

1. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 15.05.2012 № 880-О) // документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы “Констультант-Плюс”

2. Решение Туапсинского городского суда Красноярского края от 24 ноября 2016 года по делу № 2А-1633/2016 // http://sudact.ru

3. Антокольская М. В. Семейное право: Учебник. М., 2010. 400 с.

4. Борисова Т. Е. Суррогатное материнство в Российской Федерации: проблемы теории и практики: монография / Т. Е. Борисова. — Москва: Проспект. 2013. — С. 144.

5. Волкова М. А. Проблемы правовго регулирования договора суррогатного материнства в России и за рубежом / М. А. Волкова, Е. В. Питько. // Бизнес в законе. — 2016. — № 2. С. 152–155.

6. Ксенофонтова. Д. С. Баланс интересов участников правоотношений суррогатного материнства / Д. С. Ксенофонтова // Российское правосудие. — 2017. — № 11. — С. 74–83.

7. Павлова В. Ю., Поспелова С. И. Правовые аспекты суррогатного материнства. М.:НАМП, 2005. С. 200.

8. Пащенко А. С. Проблемы опредедения понятия семьи // Сборники конверенци НИЦ Социосфера. 2010. № 6. С. 6–9.

9. Федорова Г. Ю. Правовое регулирование суррогатного материнства // Молодой ученый. — 2017. — № 23. — С. 250. — URL https://moluch.ru/archive/157/44450/ (дата обращения: 17.03.2018).

10. Флягин, А.А Суррогатное материнство: судебная практика и зарубежный опыт / А. А. Флягин // Законы России. Опыт. Анализ. Практика. — 2015. № 1. –С. 65–69.

11. Флягин. А. А. Правовой статус родителей при суррогатном материнстве / А. А. Флягин. // Гражданское право. — 2015. — № 3. — С. 39 -43.

12. Черных И. И. Особенности рассмотрения в суде дел об оспаривании отцовства (материнства) в правоотношениях суррогатного материнства / И. И. Черных // Законы России. Опыт. Анализ. Практика. — 2017. — № 9. –С. 67–76.

13. URL: https://www.eg-online.ru/article/317486/ (дата обращения: 5.04.2018).

14. URL: https://www.medicaldaily.com/infertile-moms-genetics-micrornas-get-passed-her-egg-donation-child-355788 (дата обращения: 13.04.2018)

15. URL: http://dev.biologists.org/content/142/18/3210?with-ds=yes (дата обращения: 13.04.2018)