Образные и ценностные признаки эмоционального концепта «гнев» (на материале немецких и русских пословиц)

Установлены образные и ценностные признаки эмоционального концепта «гнев», актуализируемого в немецком и русском пословично-поговорочных фондах. Выявлены сходства и различия образных признаков данного концепта в сопоставляемых языках.

Ключевые слова: концепт, эмоциональный концепт, оценка, признак, образ, пословица.

Вопрос оязыковления психических переживаний в разных этнических сообществах важен не только для филологии, но и для других гуманитарных наук — психологии, психоанализа, педагогики, социологии, культурологии и т. д. В лингвистических изысканиях, имеющих своим предметом исследования концепты эмоций, отмечается теоретико-прикладная релевантность их изучения [2, с. 129–132; 4; 5; 11, с. 64–68 и др.]. Лингвокультурологическое исследование психической ипостаси разноэтносных языковых личностей действительно ценно, поскольку в этом случае становится возможным выяснение особенностей характера культурных предпочтений и доминант, самой специфики устройства ментального мира представителей определенной этнической общности. Ученые стремятся осмыслить социальный феномен эмоций с лингвокультурологических позиций, что предполагает его описание в аксиологическом аспекте.

В отечественном языкознании сложилось два подхода к пониманию концепта — когнитивный и лингвокультурологический. Сторонники первого из них [3, с. 62–69; 10] понимают концепт как мыслительную единицу, которая передаётся, сообщается одним человеком другому. Она — квант структурированного человеческого знания, формируемого в нашем сознании главным образом на основе перцепции, наглядно-чувственных образов [10, с. 4–5]. По их мнению, концепт есть некоторая идеальная мыслительная сущность (представление, понятие, гештальт и т. п.). Соглашаясь в принципе с вышеизложенным когнитивным пониманием концепта, ряд учёных [1; 5; 7] высказывает аргументированное суждение о целесообразности понимания концепта с точки зрения его культурной ценности. Подобный — более широкий — подход к пониманию концепта имплицирует идею учёта самой среды обитания рассматриваемого феномена — культурного пространства. Концепт, существующий в языковом сознании, отягощен культурой — средой его существования. Архитектоника концепта, следовательно, есть совокупность понятия, некоего образа/образов и культурной ценности, сопровождающей само понятие. Мы считаем, что ценностный компонент облигаторен для концептов, в особенности, для эмоциональных концептов. Эмоциональный концепт мы понимаем как этнически, культурно обусловленное, сложное структурно-смысловое лексически, фразеологически оформленное образование, базирующееся на понятийной основе, и включающее в себя помимо понятия культурную ценность, функционально замещающее человеку в процессе рефлексии и коммуникации однопорядковые предметы (в широком смысле слова), вызывающие пристрастное отношение к ним человека. Вкратце остановимся на предложенном выше определении.

Культурная обусловленность всякого концепта, в том числе и эмоционального, выражается в том, что он рождается в конкретной социально-исторической ситуации, в конкретной этнической общности на определённом этапе её развития. Иногда он ею может заимствоваться извне первоначально как понятие, затем рефлексироваться чужим для него сознанием, а впоследствии трансформироваться непосредственно в более сложный феномен — концепт. Трансформация эмоционального понятия в эмоциональный концепт сопряжена с приобретением последним оценочного опыта. Эмоциональный концепт базируется на эмоциональном понятии. Он включает его в свою структуру. Эмоциональное понятие можно определить как человеческую мысль, фиксирующую признаки, свойства ментальных, эмоционально насыщенных, с точки зрения их квалификатора, явлений, отличающихся от противоположных им рационально оцениваемых человеком явлений. Эмоциональное понятие основано на перцептивных образах реального мира. Оно есть представление человека об определённом предмете, явлении и т. п. Представление как форма зарождения понятия рефлексируется человеческим сознанием, что приводит к появлению самого понятия. Предметы мира могут мыслиться эмоционально. Более того, некоторые из них в силу своих природных свойств не могут эмоционально не мыслиться.

В основе эмоциональных понятий лежит оценка. Она есть онтологическое свойство человека, который не может в своей познавательной деятельности не квалифицировать окружающий его мир. Человеческое сознание изначально пытается при освоении действительности, её систематизации определить конкретный предмет, его признаки, всякое явление с точки зрения ряда общечеловеческих универсальных категорий (утилитарных, эстетических, моральных и т. п.). Человек квалифицирует фрагменты мира как полезные и бесполезные, хорошие и плохие, красивые и безобразные и т. д. Эмоциональный концепт отличается от эмоционального понятия тем, что он имеет более сложную смысловую структуру. Эмоциональный концепт — это не только понятие, не только набор определённых когнитивных элементов, но и оценочные представления о самом понятии. Оязыковлённый эмоциональный концепт, базирующийся на понятии, по мере «погружения» в культурное пространство конкретного этноса обрастает дополнительными вторичными признаками (образ, оценка).

Вслед за известными отечественными учёными [4; 7; 10] мы считаем, что концепт не обязательно вербально оформлен. В человеческом сознании он может существовать как мыслительный вербально невостребованный конструкт. Подтверждением этому утверждению служат факты принципиальной переводимости идей, мыслей с одного на другой национальный язык. Иначе говоря, концепт как когнитивное образование транслируем из одной в другую культуру. Вместе с тем, однако, мы думаем, что действительно культурно ценностные идеи, мысли необходимо оязыковляются различными номинативными техниками в том/ином социуме в силу их психолого-культурной значимости для человека. Другими словами, в языке обязательно эксплицируются наиболее культурно ценностные факты человеческого бытия. Хорошо известно, что такие значимые факты нашли активное отражение во фразеологии языка.

Интерес для нас представляет сопоставительное изучение эмоциональных концептов, нашедших речевое воплощение в немецких и русских пословицах. Для лингвокультурологического анализа той/иной концептосферы наиболее релевантными признаются фразеологические и паремиологические речевые единицы [1; 9; 12], поскольку в них эксплицитно отражена сама специфика познавательного и эмоционального опыта того/иного социума, особенности распредмечивания человеком мира. Освоение человеком объективной и субъективной действительности происходит на основе образов, являющихся, как правило, необходимым компонентом фразеологизмов и паремий, фиксирующих собой как особой формой организации знаков и способы мыслительной деятельности, и сами её результаты. Выбор для сопоставительного лингвокультурологического анализа немецких и русских пословично-поговорочных текстов, детально освоивших эмоциональную ипостась жизнедеятельности homo loquens, обусловлен, во-первых, их морально-дидактической направленностью, принадлежностью, так сказать, к жанру «моралите», их оценочностью, во-вторых, квалитативно ограниченной репрезентацией пословиц и поговорок в языке, позволяющей охватить всё фразеологически оформленное концептуальное поле, «проработавшее» интересующий нас феномен. Мы сфокусируем наше внимание на выявлении образных и ценностных признаков эмоционального концепта «гнев» (Zorn) в немецком и русском пословично-поговорочных фондах.

Следует отметить, что указанный концепт не относится к категории уходящих из нашей повседневности феноменов. Свою актуальность он сохраняет и, как думается, сохранит на все времена, поскольку сама эмоция гнева, служащая реакцией человеческого организма, константна. Обсуждая вопрос типологии концептов, В. И. Карасик пишет: «Содержательная типология концептов может быть построена на различных основаниях, одним из которых является новизна того или иного фрагмента переживаемого опыта. Иначе говоря, можно противопоставить уходящие концепты, ценностная значимость которых постепенно затухает в коллективном и индивидуальном сознании (например, концепт «кротость» в современной русской лингвокультуре), и нарождающиеся концепты, определяющей характеристикой которых является новый ценностный ориентир, меняющий систему предпочтений и поступков» [8, с. 244]. Далее автор цитаты в качестве примера нового для русской картины мира концепта приводит концепт «проект».

Концепт «гнев» имеет в немецких пословицах значительно более детальное квалитативное и квантитативное описание, чем в русском языке. Интерпретативный анализ соответствующих немецких пословиц и поговорок обнаруживает, что Zorn и Wut оцениваются как крайне нежелательные для человека психические переживания. Аргументами при этом, согласно представлениям немцев, служат суждения, классифицируемые нами на соответствующие семантические группы. Квантитативно наиболее представлена (16 примеров) идея осуждения немецким этносом переживания гнева (семантическая группа «гнев — это неразумно»). Кроме того, нами выделены следующие семантические группы — «способы избавления от гнева»: Gute Antwort bricht den Zorn (к ним относятся в том числе и вербальные средства (Antwort, Rede, Wort); «гнев — это вред здоровью, его переживание нежелательно» (Nimm den Zorn nicht mit ins Bett); «переживание гнева есть признак слабого характера» (Wer einen Zorn bezwingt, hat einen Feind besiegt); «переживание гнева ведёт к разрыву социальных контактов» (Im Zorn geht Freundschaft verloren); «гнев мешает достижению успеха в жизни, он может принести хозяйственные (экономические) убытки человеку» (Mit Zorn richtet man wenig aus).

Немецким социумом психологически верно подмечен факт использования переживающим гнев человеком любых средств, по всей видимости, и аморальных для достижения определённых целей (напр., der Zorn ist blind; Im Zorn wird alles zur Waffe; Zorn leiht Waffe). Эмоция гнева в немецкой культуре ассоциативно корреспондируется с мужским типом поведения: Zorn ist ein Mann, Sanftmut eine Frau. В данном случае гнев противопоставлен эмоции, вернее черте характера — кротости (Sanftmut). Указанный лингвистический факт психологически верифицируем. Гнев, входящий согласно теории дифференциальных эмоций в триаду враждебности [6, с. 240], непосредственно коррелирует с агрессивным типом поведения человека. По утверждению американского психолога, «агрессивность часто ассоциируется с сексуальной потенцией, но эта взаимосвязь обусловлена, по-видимому, не только биологическими, но и культуральными факторами. Многие люди рассматривают агрессивность как признак мужественности [6, с. 264].

Следующую семантическую группу, когнитивно распредметившую обсуждаемый концепт, можно обозначить как «общая отрицательная оценка гнева» (Jäher Zorn stiftet viel Böses). Образную составляющую концепта «гнев» в немецком языке формируют прежде всего такие феномены, как «враг», «потеря друзей», «убытки», «оружие».

В пословично-поговорочном фонде русского языка нами обнаружено значительно меньше выражений, оценивающих эмоцию гнева: гнев — плохой советчик; покорное слово гнев укрощает; царский гнев и милость в руке божьей. Таким образом, в русском языке, как и в немецком выражены идеи неразумности переживания гнева и способа его укрощения.

Изложенное выше позволяет указать на следующие основные характеристики концепта гнева в сопоставляемых лингвокультурах. Во-первых, эмоция гнева, входящая в качестве структурного компонента в комплексную эмоцию враждебности, в силу своей соматико-психологической релевантности обнаруживает высокую степень лингвистической объективации в пословицах и поговорках немецкого языка. В пословично-поговорочном фонде русского языка гнев лингвистически объективирован менее частотно. Во-вторых, данная эмоция оценивается либо отрицательно (обычно), либо амбивалентно (редко) в пословицах и поговорках сопоставляемых языков. Гневу и русским, и немецким социумами чаще всего приписывается ярко выраженная отрицательная оценка. Её мотивами, судя по квантитативным показателям, является обычно неразумность, иррациональность реальных и вербальных поступков, совершаемых человеком, пребывающим в соответствующем эмоциональном состоянии. Переживание гнева осуждается немцами, поскольку оно имеет нежелательные последствия для практической деятельности человека. Можно заключить, что как в немецкой, так и в русской лингвокультурах неодобрительно относятся к неумению человека оформлять отрицательные аффекты, подавлять их. Негативная оценка данной эмоции определяется последствиями гневного человеческого поведения (неуспех в работе, в целом в жизни). Сильные духом люди всегда в состоянии держать себя в руках, что само по себе хорошо. Более того, выразив эмоцию гнева, её носитель попадает в ситуацию самонаказания (напр., лишается сна). Гнев — это нанесение вреда здоровью. Отсюда следует пословичная рекомендация о целесообразности избавления человеком от данной эмоции. В-третьих, пословично-поговорочный материал (в особенности, немецкоязычный) позволяет нам выявить базисный тип оценки концепта «гнев». Это утилитарная оценка.

Литература:

1.    Бабаева Е. В. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира: автореф. дис. … д-ра филол. наук. — Волгоград, Перемена, 2004. — 40 с.

2.    Блинова И. С. Этнокультурная специфика концепта «старость» (на материале русского и немецкого языков) // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер. «Филологические науки», 2009. № 5. — С. 129–132.

3.    Болдырев Н. Н. Концептуальные структуры и языковые значения // Филология и культура. Материалы междунар. науч. конф. — Тамбов, изд-во ТГУ, 1999. — С. 62–69.

4.    Воркачев С. Г. Anglica selecta: избранные работы по лингвоконцептологии: монография. — Волгоград, Парадигма, 2012. — 205 с.

5.    Дженкова Е. А. Концепты «стыд» и «вина» в русской и немецкой лингвокультурах: автореф. … дисс. канд. филол. наук. — Волгоград, Волгоградский гос. пед. университет, 2005. — 26 с.

6.    Изард К. Психология эмоций. — СПб., изд-во «Питер», 1999. — 464 с.

7.    Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград, 2002. — 477 с.

8.    Карасик В. И. Языковая матрица культуры. — Волгоград, Парадигма, 2012. — 448с.

9.    Маслова В. А. Лингвокультурология. — М., Academia, 2001. — 208 с.

10.Попова З. Д., Стернин И. А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. — Воронеж, «Истоки», 2000. — 191 с.

11.Стефанский Е. Е. Отражение образа Трикстера в славянских именах эмоций // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер. «Филологические науки», 2008, № 5. — С. 64–68.

12.Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. — М., Школа «Языки русской культуры», 1996. — 288 с.