This article explores the significance of the issue under consideration and examines the key criteria for differentiating the jurisdiction of courts of general jurisdiction and arbitration courts. The paper presents scientific approaches to defining these factors. Particular attention is given to aspects of this phenomenon that pose challenges for law enforcement, such as determining the nature of the legal relationship and the nature of the dispute. Proposals for practical solutions to these problematic issues are also presented.

Keywords : court competence, criteria for delimiting competence between courts, subject composition of the process, participation in entrepreneurial or other economic activity.

Введение. Разграничение полномочий между судами общей юрисдикции и арбитражными судами традиционно является фундаментальным механизмом организации правосудия в России. Даже после законодательного отказа от института подведомственности в отраслях права, регламентирующих производство по гражданским делам, необходимость определить, какой суд уполномочен рассматривать конкретный спор, никуда не исчезла. Эта задача решается посредством набора юридически значимых признаков, которые позволяют упорядочить обращение субъекта в нужный суд и соотнести каждый конфликт с соответствующим судебным органом.

Методы исследования. В качестве всеобщего метода познания применялся метод диалектического материализма, общенаучные методы: анализа, синтеза, системного подхода; частно-научные методы: формально-логический, исторический, специально-правовые методы: формально-юридический; логико-юридический, сравнительно-правовой.

Результаты исследования. Следует заострить внимание на таком факте, что в российской правовой системе разграничение судебных полномочий по гражданским делам обусловлено общей архитектурой национального правосудия.

Так, Конституционный Суд РФ, равно как и система арбитражных судов, обладает строго очерченной сферой рассмотрения обращений к ним заинтересованных лиц, пределы которой закреплены в действующих нормативно-правовых документах.

В противоположность этому, суды общей юрисдикции осуществляют разбирательство самого широкого спекта гражданских дел, обеспечивая защиту частных прав субъектов во всех тех случаях, когда законодатель не отнес соответствующие категории споров к компетенции именно специализированных судов [14, 18].

С. В. Суркова подчеркивает, что базовым системным актом, задающим границы правоприменительной деятельности арбитражных судов и позволяющим отделить их полномочия от сферы ведения судов общей юрисдикции, является АПК РФ. В его четвертой главе закреплено, что арбитражные суды уполномочены рассматривать споры, возникающие в сфере экономических отношений и предпринимательства (ст. 27), что делает коммерческую, нацеленную на извлечение прибыли природу отношений, которые послужили причиной возникших разногласий, определяющим ориентиром при отнесении спора к арбитражной судебной системе.

Отсюда следует, что при определении компетенции судов общей юрисдикции нельзя ограничиваться исключительно нормами ГПК РФ, наряду с этим необходимо принимать во внимание положения АПК РФ, а также учитывать требования иных нормативных актов, влияющих на распределение судебных полномочий [16].

Согласно умозаключению В. В. Яркова, несмотря на сохраняющиеся теоретические дискуссии относительно распределения полномочий между имеющими место различными судебными системами, положения АПК РФ формируют устойчивое понимание такого факта, что определяющим ориентиром для установления судебной компетенции выступает, прежде всего, природа спорных отношений и сущность возникшего конфликта, а состав участников спора служит здесь дополнительным фактором. Иными словами, определяющим является вопрос о том, относится ли предмет разногласия к сфере предпринимательства либо иной экономической активности субъектов спора. При этом субъектный состав сторон спора, хотя и продолжает учитываться, что отражено в нормах арбитражного закона, существенно уступил по своей значимости первому критерию, что способствовало более четкому разграничению специализации судов различных систем в рамках гражданской юрисдикции [12, 172].

В этом контексте особую актуальность приобрел подход, разработанный видным ученым-процессуалистом Ю. К. Осиповым, согласно которому именно характер спорного правоотношения должен служить основой для определения судебной системы, орган которой уполномочен рассматривать данный спор [15, 12]. Концепция, сформулированная в иных исторических социально-правовых условиях, сегодня при доминировании рыночных отношений получила свое новое развитие и нашла нормативное закрепление в действующем российском процессуальном законодательстве.

Соответствующие критерии отражены в положениях § 1 главы 4 АПК РФ, статье 22 ГПК РФ и ряде других федеральных законов, а также подробно разъяснены в судебной практике, включающей обзоры Верховного Суда РФ. Так, в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ1 (2014) отмечены: «Процессуальное законодательство разграничивает предметную компетенцию судов и арбитражных судов по критериям субъектного состава процесса и участия в предпринимательской или иной экономической деятельности» [6]. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 также фактически выделяет два указанных основных критерия для разграничения компетенции арбитражных судов и также судов общей юрисдикции [5].

Актуальная линия правоприменительной политики, проводимая Верховным Судом РФ, подтверждает фундаментальный подход к распределению судебных полномочий между рассматриваемыми судебными системами, а именно, определение надлежащего суда в сфере гражданских дел должно основываться на одновременной оценке природы возникшего конфликта и субъектного состава его участников. Именно сочетание этих двух параменров позволяет достоверно установить, к какой именно судебной системе следует отнести конкретное дело [6].

Следует заострить внимание на таких проблемных моментах.

Представляется, что формулировка компетенции арбитражных судов, закрепленная в статье 27 АПК РФ, не обеспечивает достаточной детальности и прозрачности для четкого отделения их полномочий от юрисдикции судов другой системы. Причина заключается в том, что практически любой имущественный конфликт может быть формально интерпретирован в качестве «экономического», хотя по своей правовой природе он подлежит рассмотрению в системе судов общей юстиции. Подобная юридическая неопределенность обусловлена отсутствием в действующем процессуальном законодательстве нормативно закрепленных, однозначно выраженных дефиниций понятий «экономическая деятельность» и «экономический спор».

Вследствие этого, как неоднократно подчеркивается в профильных научных публикациях, судебная практика по гражданским делам регулярно сталкивается с ошибками в определении компетентного суда. Такая ситуация вызвана тем, что терминологический аппарат действующей нормативно-правовой базы не содержит четких и исчерпывающих дефиниций, позволяющих разграничить полномочия судов разных систем в границах гражданской юстиции [12, с. 174].

Как отмечает О. В. Егорушина, «в результате такого правового пробела суды все чаще сталкиваются с трудностями при определении правильной подсудности по таким спорам. Это является следствием такого факта как отсутствие в российском законодательстве однозначно выраженного разграничения компетенции между указанными категориями судов, ввиду упущений в терминологическом аппарате соответствующих кодексов» [13, с. 125].

Верховный Суд РФ отмечает, что понятие «иная экономическая деятельность» нормативно не закреплено. Верховный Суд РФ указывает, что «экономической деятельностью принято считать взаимосвязанную совокупность процессов (в число которых входит и предпринимательская деятельность), возникающих в результате указанной выше деятельности общества, целью которой является получение максимального положительного результата при потреблении ресурсов и благ при одновременном стремлении минимизировать влияние факторов, которые могут оказать негативный эффект» [11].

Таким образом, при выборе надлежащего суда важно определить, является ли спор экономическим, связан ли с осуществлением предпринимательской или иной экономической деятельности.

Согласно абз. 2 и 3 п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.10.2006 № 18 доказательством осуществления предпринимательской деятельности является систематическое получение прибыли [4].

Согласно п. 8 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с применением законодательства о независимой гарантии, выдача банковской гарантии на безвозмездной основе противоречит существу предпринимательской деятельности (абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ) [8].

А в пункте 1 данного Обзора было отражено Определение Верховного Суда РФ от 06.11.2012 № 23-КГ12–5, которым высшая судебная инстанция отказала в предпринимательском характере такому действию, как заключение договора поручительства, суть которого состояла в обеспечении обязательства поручителя путем уплаты кредитору должника денежной суммы при неисполнении должником данной обязанности, соответственно признав спор не имеющим экономического характера [8].

Судебная коллегия по экономическим спорам в своем акте по конкретному делу изложила позицию относительно того, что именно следует считать экономической деятельностью: под ней понимается «взаимосвязанная совокупность процессов (в том числе и предпринимательская деятельность), возникающих в результате указанной выше деятельности общества, целью которой является получение максимального положительного результата при потреблении ресурсов и благ при одновременном стремлении минимизировать влияние факторов, которые могут оказать негативный эффект» [11].

Выводы

Автор полагает, что для установления правовой определенности следует дополнить положения ст. 27 АПК РФ официальными дефинициями «экономический спор» и «экономическая деятельность» в следующих формулировках:

«Экономический спор — действующий в сфере экономических отношений правовой конфликт, участниками которого могут являться юридические лица, граждане-индивидуальные предприниматели, граждане, имеющие статус самозанятых, а также государство, муниципальные образования и их субъекты».

«Экономическая деятельность — это совокупность действий физических и юридических лиц по производству, распределению, обмену и потреблению материальных благ и услуг, осуществляемых в соответствии с действующим законодательством и направленных на получение положительного результата и минимизацию влияния негативных факторов».

Литература:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Официальный интернет-портал правовой информации. — URL: http://www.pravo.gov.ru (дата обращения: 10.02.2025).
2. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ // Собрание законодательства РФ. — 2002. — № 30. — Ст. 3012.
3. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ // Собрание законодательства РФ. — 2002. — № 46. — Ст. 4532.
4. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.10.2006 № 18 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Особенной части Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2006. — № 12.
5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2015. — № 8.
6. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации 1 (2014) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 24.12.2014) // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2015. — № 3.
7. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2015) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 04.03.2015) // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2015. — № 5.
8. Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с применением законодательства о независимой гарантии (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 05.06.2019) // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2019. — № 11.
9. Определение Верховного Суда РФ от 06.11.2012 № 23-КГ12–5 // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2013. — № 5.
10. Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 16.09.2020 № 305-ЭС20–4513 Дело № А40–240512/2018. — URL: https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/77245688-dd2e-45d5–8ab3 (дата обращения: 10.04.2023).
11. Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 16.09.2020 № 305-ЭС20–4513 по делу № А40–240512/2018 // СПС КонсультантПлюс.
12. Арбитражный процесс: Учебник / Отв. ред. проф. В. В. Ярков. М.: Статут, 2021.752 с.
13. Егорушина, О. В. Тенденции правового регулирования определения компетенции судов общей юрисдикции и арбитражных судов / О. В. Егорушина // Юридическая наука и практика: Альманах научных трудов Самарского юридического института ФСИН России. — Самара: СЮИ ФСИН России, 2020. — С. 124–129.
14. Малявина, Н. Б. Проблема разграничения компетенции арбитражных судов и судов общей юрисдикции по рассмотрению различных категорий дел / Н. Б. Малявина // Арбитражный и гражданский процесс. — 2022. — № 5. — С. 18–22.
15. Осипов, Ю. К. Подведомственность юридических дел: автореф. дис.... докт. юр. наук / Ю. К. Осипов. — Свердловск, 1974. — 35 с.
16. Суркова, С. В. Компетенция судов и подсудность гражданских дел / С. В. Суркова // СПС КонсультантПлюс.