Статья посвящена анализу правового регулирования признания иностранных судебных актов на территории Российской Федерации. Исследуется роль международных договоров, принципов взаимности, международной вежливости (comity) и публичного порядка в практике российских судов. Рассматриваются ключевые проблемы, возникающие при отсутствии договорной базы, а также противоречивость судебной практики, особенно в контексте политических ограничений и санкционных режимов. Сравниваются подходы России, стран ЕС и США к признанию иностранных решений. Отдельное внимание уделено перспективам гармонизации законодательства с использованием Модельного закона ЮНСИТРАЛ и других международных инициатив. В заключение сформулированы предложения по реформированию национального регулирования с целью повышения правовой определенности и обеспечения эффективного международного сотрудничества в сфере исполнения судебных актов.

Ключевые слова: иностранные судебные акты, признание и исполнение, международные договоры, принцип взаимности, международная вежливость, публичный порядок, трансграничное правосудие, Модельный закон ЮНСИТРАЛ, экзекватура, российская судебная практика.

Введение. В условиях глобализации обмен судебными решениями между государствами выходит на первый план важная проблема обеспечения их надлежащего признания и исполнения. В России данная сфера регулируется преимущественно на основе международных договоров, но законодательство содержит ряд особенностей. Так, Гражданский процессуальный кодекс РФ устанавливает, что «решения иностранных судов признаются и приводятся в исполнение в случаях, если это предусмотрено международным договором Российской Федерации» . Для арбитражных судов дополнительно требуется наличие федерального закона. Конституция РФ закрепляет приоритет международного права (ст. 15 (ч.4)) [4], что допускает применение принципов международной вежливости (comity) и взаимности. Одновременно глобальные изменения (санкции, пересмотр стандартов «публичного порядка») вызывают новые правовые вызовы. В этой статье дается обзор действующего регулирования признания зарубежных судебных решений, рассматриваются применяемые в российской практике подходы, проблемы при отсутствии соглашений, примеры судебной практики в РФ и за рубежом (США, ЕС) и перспективы гармонизации (Модельный закон ЮНСИТРАЛ, «мягкие» нормы).

Подходы в российской правовой системе

В России центральным источником признания иностранных решений служат международные соглашения. В рамках СНГ действуют многосторонние конвенции, регулирующие взаимное исполнение судебных решений (Конвенции о правовой помощи 1992–1993 гг.). Например, Минская конвенция СНГ 1993 г. [6] и Кишинёвская конвенция 2002 г. закрепляют порядок взаимного признания решений по гражданским и экономическим делам. Кроме того, между РФ и рядом стран заключено около 96 двусторонних договоров о правовой помощи (в том числе между СССР и Тунисом). Эти соглашения предусматривают процедуру выдачи экзекватур на исполнение иностранных судебных актов. При наличии такого договора российский суд проверяет соблюдение его условий, не подвергая решение иностранного суда «повторному разбирательству» по существу.

Если же международного договора нет, российское право традиционно опирается на принципы взаимности и международной вежливости (comity). Несмотря на формальное требование договора в ст. 409 ГПК РФ [3] и ст. 241 АПК РФ [1], судебная практика признаёт принцип обоюдной готовности государств уважать решения друг друга. Как отмечал Верховный Суд и Высший Арбитражный Суд РФ, принципы международной вежливости и взаимности являются «неотъемлемой частью» правовой системы Российской Федерации [2]. Аналогично Конституция РФ гарантирует применение общепризнанных норм международного права. Особо упомянем ч.6 ст. 1 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» [10], где прямо закреплен принцип взаимности: решения по делам о банкротстве могут признаваться и в отсутствие договора на основе взаимности. По словам экспертов, хотя пункт 6 ст. 1 БК РФ формально касается только банкротства, фактически принцип взаимности применялся и по другим категориям споров.

Практика российских арбитражных судов подтверждает возможность признания решений без договора. Например, в Ростовском арбитражном суде по делу № А53–35288/24 удовлетворена просьба о признании решения суда Дубая, несмотря на отсутствие двустороннего соглашения Россия–ОАЭ [8]. Суд сослался на «принцип международной вежливости и вытекающий из него принцип взаимности» и учёл, что обе страны ратифицировали Нью-Йоркскую конвенцию (1958) [5]. Аналогично, Московский арбитраж признал решение бразильского суда, отказав возражению об отсутствии договора, и даже ошибочно сослался на действие Нью-Йоркской конвенции. Верховный Суд РФ в дальнейшем счёл такое признание допустимым, поскольку в любом случае обеспечивается право на судебную защиту (ст. 46 Конституции) и защита прав личности под международными гарантиями (Европейская нью по правам человека). Таким образом, российские суды при необходимости применяют широкий подход, учитывая взаимность и международные стандарты (гарантии справедливого судебного разбирательства), даже когда формального договора нет.

Наряду с взаимностью немаловажна и позиция комитэ — уважения суверенитета судов других государств. Комитетские соображения используются судами РФ при оценке внешнего решения, например, выясняя, были ли соблюдены процессуальные гарантии и нет ли коллизии с российской исключительной компетенцией. Однако Конституция РФ также обязывает защищать национальный публичный порядок и суверенитет. В практике предусмотрены специальные основания отказа, в том числе перечень в ГПК (ст. 412) и АПК (ст. 244): решение должно быть вступившим в силу в стране происхождения, стороны должны быть надлежащим образом извещены, не должно нарушаться «исключительная подсудность» российских судов и др.. Особенно значимым стало добавление с 2015 г. пункта «нарушение публичного порядка РФ». Формально это соответствует общим международным стандартам отказа (ordre public). Фактически же в современных условиях суды расширительно толкуют публичный порядок: отказывают в признании решений «недружественных» государств или в случаях, связанных с нарушением российских антисанкционных законов. Таким образом, в российской системе переплетаются подходы «международного комитета» и защиты «публичного порядка», что влияет на итоговое решение судей.

Проблемы при отсутствии международных соглашений

На практике отсутствие международного договора часто создает препятствия. Формально ГПК РФ (ст. 409) не допускает исполнения без договора, и некоторые суды следуют этому строго: заявление заявителя может быть отклонено ещё на стадии приёма. АПК РФ (ст. 241) содержит требование договора плюс закона, однако было признано, что отсутствие договора само по себе не входит в закрытый перечень отказов (ст. 244 АПК РФ). Тем не менее многие суды вынуждены «искусственно» проверять взаимность. Как показали обзоры, проверки взаимности в судебной практике крайне неупорядоченные — одни суды требуют доказательства судебных решений РФ, признанных за рубежом, другие — нет. Это «порочный круг»: если по одной стране отказано в исполнении российских решений за отсутствием взаимности, другая может посчитать неполной российскую проверку и в свою очередь отказать в будущем.

В отсутствие договоров стороны все активнее приводят на суд международно-правовые аргументы. Судебная практика демонстрирует различные подходы: Коммерческий суд г. Москвы признал решение Высокого суда Лондона без договора, применив положения Partnership and Cooperation Agreement (1994) между РФ и ЕС и апеллировав к правам на справедливый суд и взаимности [11]. В некоторых случаях суды использовали комбинированные ссылки на многосторонние конвенции или ГПК РФ (например, на Нью-Йоркскую конвенцию неправомерно, но поддерживая решение в пользу исполнения). Вместе с тем часть судов строже толкует нормы: ряд решений первой инстанции РФ отказал в регистрации зарубежных решений как «не предусмотренное законом». В таких случаях апелляции либо Верховный Суд заставляли проверять взаимность по сути, либо ссылались на другие основания исполнения. В итоге практика остаётся противоречивой: иногда применяются «факультативные» принципы интернационализма, иногда — буквальное требование договора.

Судебная практика РФ и зарубежных государств

В России за последние годы сформировался ряд резонансных дел. Уже упомянут спор Louis Dreyfus Company Suisse SA v. «Инфотек Ново» (№ А32–47144/2022), где московский суд отказал в исполнении лондонского арбитражного решения на том основании, что у швейцарского взыскателя не было счёта в РФ, что якобы нарушало публичный порядок. Это одно из примечательных дел, иллюстрирующих расширительное толкование «публичного порядка» в контексте антисанкций. Напротив, в РФ как правило благосклоннее исполняют решения международных арбитражей в спорах с иностранным участием, чем решения иностранных государственных судов. При этом важную роль играет гражданство арбитров: безличный корпоративный характер арбитражей смягчает, а наличие «недружественных» арбитров нередко воспринимается как усугубляющий фактор.

Для иллюстрации зарубежного опыта отметим, что в странах ЕС признание судебных актов основано на унифицированном механизме. В частности, в Евросоюзе действует Регламент (ЕС) № 1215/2012 (Брюссель I) [7], по которому решения судов одной страны ЕС автоматически признаются в других без специальной процедуры (за исключением ограниченных оснований отказа). Аналогично Конвенция Lugano охватывает Исландию, Норвегию, Швейцарию. В США принцип «полномочного доверия» (Full Faith and Credit) напрямую не применяется к иностранным решениям, однако на практике распространён институт комитэ и специальные статуты (Uniform Acts). Верховный Суд США в деле Hilton v. Guyot (1895) постановил, что при «возможности полного и справедливого разбирательства за рубежом» результат не должен подвергаться повторному судебному рассмотрению. Сегодня в большинстве штатов США приняты законодательные акты (Uniform Foreign‑Country Money Judgments Recognition Act) об упрощённом признании иностранных денежных решений. Эти акты требуют, чтобы иностранное решение было окончательным, обязательным (final, conclusive) и исполнимым по иностранному праву. Важным является также право возражения по основаниям несоответствия публичному порядку, как и в России.

На основе анализа зарубежной практики видно, что многие государства стремятся к унификации процедур и к ограниченному перечню оснований отказа. Именно эта тенденция заложена в международных инициативах, направленных на гармонизацию. Так, в 2019 г. на Гаагской конференции был разработан новый Проект конвенции о признании и приведении в исполнение судебных решений (Convention of 2 July 2019 on the Recognition and Enforcement of Foreign Judgments) — первый всеобщий многосторонний договор в этой области. Россия подписала эту Гаагскую конвенцию 17 ноября 2021 г. (став её пятым участником) [9]. Конвенция предусматривает чёткие правила взаимного признания и ограниченные отказы (public policy, due process и т. д.), что резко контрастирует с текущей неопределённостью. Кроме того, ЮНСИТРАЛ разработал Модельный закон 2019 г. о признании и исполнении иностранных судебных решений в гражданских и коммерческих делах. Эти «мягкие» международные нормы уже сегодня могут служить образцом для развития российского законодательства и практики, предлагая прозрачные и сбалансированные критерии признания.

Заключение и предложения

Таким образом, система признания иностранных судебных актов в РФ сочетает международно-договорный подход с принципами взаимности и защиты национального порядка. На практике это приводит к двоякости: решения дружественных юрисдикций зачастую признаются и исполняются, а решения «из недружественных» — с большой осторожностью и часто на основе проверки публичного порядка. Отсутствие единого системного подхода затрудняет международный обмен судебной защитой и снижает предсказуемость. Для совершенствования законодательства целесообразно обратить внимание на следующие моменты:

– Уточнить законодательную базу . Например, чётко закрепить принцип взаимности (аналогично ст. 1.6 Закона о банкротстве) для всех категорий дел, а не только при банкротстве. Исключить или переработать противоречивое требование «федерального закона» в АПК РФ.

– Переосмыслить критерий «публичного порядка» . Конкретизация его содержания позволит избежать произвольного расширительного толкования. Необходимо установить, что под публичным порядком понимаются базовые правовые принципы (суды, адекватная защита прав), а не политические или экономические санкционные факторы, выходящие за рамки устойчивых правовых ценностей.

– Расширить международное сотрудничество . Принятие или ратификация новых соглашений (в том числе Гаагской конвенции 2019 г.) создаст чёткие правовые основания. Сотрудничество в рамках СНГ можно усилить, введя новые двусторонние договоры с важнейшими экономическими партнёрами.

– Учитывать зарубежные стандарты . Важно имплементировать лучшие практики и модельные нормы, например, из Модельного закона ЮНСИТРАЛ 2019 г., и следовать принципам Брюссельских и Гаагских конвенций. Это повысит доверие иностранных судов и бизнес-сообщества к российской системе исполнения.

– Систематизировать судебную практику . Суды высших инстанций (ВС РФ, пленумы) могут выпустить разъяснения или обзоры по вопросам взаимности и публичного порядка, чтобы устранить противоречия в подходах нижестоящих судов. Формализация единых правил проверки взаимности поможет избежать «юридических петлей» и повысит объективность решений.

В результате таких реформ ожидалось бы создание предсказуемой процедуры признания, менее зависящей от политических факторов. Прозрачный и сбалансированный механизм защиты внешних судебных актов послужит интересам защиты прав российских и иностранных лиц и укрепит международную правовую интеграцию России.

Литература:

1. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ (ред. от 11.06.2022) // СПС «КонсультантПлюс».
2. Russian case law in 2020 on recognition and enforcement of foreign judgments under reciprocity rule // The Legal 500. — 2020. — URL: https://www./developments/thought-leadership/russian-case-law-in-2020-on-recognition-and-enforcement-of-foreign-judgments-made-by-courts-of-count/ (дата обращения: 19.06.2025).
3. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ (ред. от 01.12.2022) // СПС «КонсультантПлюс».
4. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (в ред. ФКЗ от 02.07.2020 № 1-ФКЗ) // СЗ РФ. 2020. № 35 (ч. I). Ст. 55.
5. Конвенция об обеспечении исполнения иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958) [ратифицирована СССР 1960 г.].
6. Конвенция Содружества Независимых Государств о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Минск, 22 января 1993 г.) // Бюллетень международных договоров. — 1994. — № 5.
7. Регламент (ЕС) № 1215/2012 Европейского парламента и Совета от 12 декабря 2012 г. о юрисдикции, признании и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и торговым делам (переработанный текст).
8. Решение Арбитражного суда Ростовской области от 29 апреля 2025 г. по делу № А53‑35288/24 // «Электронный фонд арбитражных судов» (kad.arbitr.ru). URL: https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/9f9b631e-a859–4644-b8fc-a1dde1ad089f/d3904ce9–6317–489e-a661–92774db7f8b2/A53–35288–2024_20250429_Opredelenie.pdf?isAddStamp=True (дата обращения: 19.06.2025).
9. Конвенция о признании и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и торговым делам 2019 г. // Министерство юстиции Российской Федерации. — URL: https://minjust.gov.ru/ru/documents/7603/ (дата обращения: 19.06.2025).
10. Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ (ред. от 28.05.2023) «О несостоятельности (банкротстве)». — [Вместе с изменениями и доп., вступ. в силу с 01.09.2023].
11. Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 19.04.2012 № А40‑29989/20 // ГАРАНТ. — URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/41551621/ (дата обращения: 19.06.2025).