В статье рассматривается возможность использования прибаутки в качестве средства развития творческих способностей детей дошкольного возраста. Ввиду того, что сама категория прибаутки в науке на данный момент не имеет единого понимания, автор уделяет большое внимание определению ее смысловых рамок и с опорой на работы ряда фольклористов и филологов, приходит к пониманию прибаутки как особому жанру малого фольклора, отличному от побасенки, поговорки, потешки. В статье выводится обоснование, почему прибаутка может быть полезна при развитии творческих способностей детей и предпринимается попытка смоделировать некоторые игры с дошкольниками, основным дидактическим средством в которых выступает прибаутка.

Ключевые слова: прибаутка, побасенка, дошкольный возраст, дошкольное образование, творческое развитие

Несмотря на относительную частоту встречаемости в специальной литературе, такая категория, как «прибаутка» до сих пор остается семантически неопределенной и зависимой от авторской позиции того или иного ученого. Согласно «Краткой литературной энциклопедии» прибаутка является синонимом побасенки и побаски и определяется как «жанр русского фольклора; народный анекдот, короткий, занимательный рассказ, иногда меткое слово, поговорка» [7]. Такое определение скорее относится не к жанру произведения, а к классу жанров и теоретически могло быть удачным, если бы в самой трактовке был бы определен более точно критерий объединения, а не просто перечисление. Тем не менее, объединение прибаутки с побасенкой позволяет трактовать ее в терминах последнего, т. е. как «…малого объема диалоги, сценки, характерные ситуации и положения, воссоздающие коллизии и обстоятельства с установкой на ироничную иносказательную оценку в речи подобных реальных» [1, 248]. Подобное определение уже самой категории мы можем найти у Н. И. Савушкиной: «Малый жанр фольклора. Диалог, сценка, обращение, смешной эпизод, построенный на алогизме… прибаутка основана на гиперболе, оксюмороне или метатезе» [9]. В свою очередь, Э. В. Померанцева сокращает сюжетное пространство: «поговорочное выражение, острое или забавное словцо, забавное сочетание слов» [10, 293]. У В. И. Даля к этому жанру относятся профессиональные приговорки из речи рабочего люда [2, 12]. Интересно, что у Е. А. Костюхина прибаутки как отдельного жанра вовсе нет, только пословицы, поговорки, загадки и заговоры [4, 228–250]. Последнее, однако, кажется если не ошибкой, то, как минимум, сильным упрощением и значительным размыванием жанровых рамок.

Подходить к понятию можно не только через концепции ученых, но и через этимологию. И здесь стоит отметить, что слово «прибаутка» произошло от соединения приставки при-, имеющей значение «прибавлять» или «добавлять», и глагола баять, означающего «говорить» [13, 253]. Иными словами, прибаутка — это некое словесное прибавление к высказыванию. Подобной точки зрения придерживается Д. А. Романов [8, 55], и мы считаем это наиболее верным подходом к определению данного фольклорного феномена, поскольку, с одной стороны, сохраняется семантическая связь с этимологическими корнями номинации, а с другой, обнаруживается возможность произвести успешную демаркацию понятия от иных малых жанров (прежде всего — от поговорки и побасенки), подчеркнув особенности конкретной группы слов и словосочетаний. Примерами такой группы слов у Д. А. Романова служат такие выражения, как: «Тепло — из носу потекло», «Красивая — как кобыла сивая», «Молодец — против ягнят да овец, а против другого молодца сам овца», «Бывает — и у девицы муж умирает, а у вдовицы живет» [8, 52] и др. Этим же автором предложена и система характеристик прибауток, которую важно рассмотреть подробнее — с нашими дополнениями она представлена ниже.

1. Прибаутки представляют собой гармоничное сочетание таких противоположных языковых явлений, как паремия и фразеологизм. От первых они берут автономию, синтаксическую расчлененность, логический контекст и возможность для изменения, но, в отличие от паремии, обладают фразеологическим единым смыслом [8, 56].
2. Прибаутка строится как псевдовопросно-ответная форма. Псевдо — потому что прямого вопроса нет, т. е. нет явного побуждения к ответу, но при этом наличествует реакция на сказанное: «Бедная — худая да бледная». Как правило, такой ответ без вопроса имеет рифмованный характер.
3. Прибаутка лишена воспитательного компонента, в чем заключается ее большое отличие от паремий. В целом, она есть реализация творческого потенциала конкретного человека, группы или всего народа — в этом смысле прибаутка выступает именно как некий акт полуспонтанного переосмысления языковой (и, вместе с тем, социальной) действительности, находясь вне рационального целеполагания при произнесении высказывания, в т. ч. и поучительного.
4. У прибаутки присутствует оценочность, что не позволяет как говорить о ее абсолютной оторванности от контекста, мировоззрения, так и сводить ее только в рифме или звукоподражанию.
5. Прибаутки могут строиться как на прямой, так и на образной мотивировке: в первом случае смысл ясен буквально, а во втором передается через метафору, оксюморон и т. д. Приведем пример: «Мать — три деньги дать» — прямая мотивировка, «Бывало — и коза волка съедала» — образная.
6. Конструкция прибаутки подразумевает слово-опору, которое является началом всей общей фразы, выступая своего рода псевдовопросом или стимулом. Причем само слово-опора может быть как неотделимой смысловой частью всей прибаутки («Значит — пристяжная скачет, скачет, коренная не везет»), так и не обладать семантической связью с последующими словами («Бывало — и коза волка съедала»).
7. Прибаутка, как правило, содержит иронию. Это может выражаться как через явное противопоставление между двумя частями всей конструкции («Молодец — против ягнят да овец, а против другого молодца сам овца»), а может сосредотачиваться во второй ее части, неявно являясь выражением несогласия с ситуацией, репрезентирующейся через слово-опору («Бывает — и у девицы муж умирает, а у вдовицы живет»).
8. Прибаутка может являться гипертекстом, отсылать к иным жанрам — в народном творчестве, как правило, к сказкам. Например: «Рассказать вам сказку — как дед украл коляску?». Здесь видно, что прибаутка переосмысляет сказочный зачин, сворачивая его в единое короткое высказывание — что, в целом, можно считать ироничной народной деконструкцией жанра.

Таким образом, если следовать идее Д. А. Романова, можно сказать, что прибаутка — специфический жанр народного творчества, который представляет собою двухчастное выражение, строящееся на псевдовопросно-ответной форме по формуле { [слово-опора] — (высказывание)}, чаще всего ироничного содержания, приближенного к обычной народно-бытовой жизни. Своя интерпретация прибаутки у М. Н. Мельникова. Он относит к прибауткам «смешной небольшой рассказ или смешное выражение, придающее речи юмористический оттенок» [6, 47], указывая при этом на сложность, связанную со смысловым разнообразием понятия. При этом все примеры, которые он именует прибаутками, в основном не отличаются в своих признаках от атрибутов жанра, выделенных Д. А. Романовым. Возьмем, например, следующие строки:

Кикиморка на печке

Ширинку шьет,

Петух в сарафане

Овес толчет.

Курочка в сапожках

Избушку метет,

Блоха на пороге

О три ноги.

Мы видим здесь и иронию, и потешность с абсурдностью, определенную игривость, отсутствие дидактичности и бытовую незатейливость. А также здесь есть и выведенная Д. А. Романовым формула, только вместо слова-опоры присутствует целая фраза (своего рода расширенное слово): Кикиморка на печке ширинку шьет — Петух в сарафане овес толчет // Блоха на пороге — О три ноги. И это характерно для всех прибауток, приведенных М. Н. Мельниковым. Нам же это позволяет утверждать, что прибаутка может быть и развернутой на несколько строф историей, что расширяет ее возможности в воспитательном процессе.

Важно обратить внимание, что прибаутка, хоть и является малым жанром фольклора, тем не менее, представляет собой яркое свидетельство творческого потенциала народа. Это показывает, что прибаутка — жанр, крайне приближенный к обывателю, к людям, к народу, и что последний всегда способен стать автором. И в этом нам видится большой потенциал прибаутки для развития творческих способностей дошкольников.

Но прежде чем рассматривать прибаутку как педагогический инструмент, необходимо дать краткое описание характеристик дошкольного возраста, поскольку любое применение образовательных технологий или приемов, чтобы оно было эффективным в педагогическом процессе, должно учитывать особенности объекта, т. е., в нашем случае, детей возраста 3–7 лет. Исследователи выделяют два этапа этого возраста: младший (3–5 лет) и старший (5–7), для каждого из которых характерны свои особенности.

Так, у детей младшего дошкольного возраста начинает активно формироваться чувство автономии с одновременно сильной зависимостью от взрослого. Также развивается организм, повышается активность и заинтересованность окружающим миром [3, 76]. Для обучения крайне важно то, что ребенок в этом возрасте погружается в символическое пространство и много фантазирует [3, 76]. Это означает, что у человека начинает формироваться личность и рефлексия, собственное мышление — и эти процессы необходимо поддерживать с помощью различных педагогических технологий, игр, символов. Затем, в старшем дошкольном возрасте, когда ребенку уже 5–7 лет, все процессы усиливаются [11, 83]. Значительные изменения происходят в волевом аспекте, причем вместе с тем начинает формироваться система мотивов, которые затем образуют иерархическую структуру. Ребенок глубже встраивается в социальное поле, у него появляется концепт личной индивидуальности, он лучше разделяет реализацию и последствия своих действий и чужих. При этом в этом возрасте начинает играть важную роль потребность в самоактуализации, реализующаяся через желание захвата внимания другого, через стремление получения признания окружающих [14, 90].

Таким образом, ребенок дошкольного возраста — это личность в начале своего формирования, которая активно познает мир, исследует его и собственные границы, выстраивает начальные модели взаимодействия с реальностью, и, что важно, упорно устанавливает свое право на бытие, утверждая свою волю в нем через самоактуализацию и демонстрацию своих возможностей — и вместе с тем нуждается во внимании и поддержке взрослого в этом процессе.

Если же говорить о восприятии фольклора детьми, то можно обратиться к С. Я. Маршаку, который замечал, что ребёнок раннего возраста воспринимает слово не отвлечённо, а как часть целостного чувственно-образного потока [5]. Литература маленького человека — это не просто набор смыслов, а живая, многослойная реальность, объединяющая множество различных явлений: звук, интонацию, ритм, образ. Важно отличие детского возраста здесь от более взрослого, что ребенок еще не читает, его восприятие производится посредством только слушания и видения, и это особое восприятие требует от взрослого не навязчивой дидактики, а деликатного введения в мир через слово, вызывающее радость узнавания, игры и соучастия. Эмоциональная насыщенность, яркость деталей, возможность следить за действием не только умом, но и телом (вслушиваясь, вглядываясь, повторяя) — все это делает фольклорные и литературные тексты важным инструментом включения ребёнка в культуру. И, по мнению С. Я. Маршака, именно такие тексты закладывают основу для формирования у ребёнка интереса к слову и доверия к рассказчику [5], что является принципиально важным в период активного развития речи, мышления и воображения.

С. Я. Маршак также подчеркивает, что маленький ребёнок не может быть просто пассивным слушателем: он неизбежно становится соучастником, а подчас и соавтором текста. Детское восприятие литературы всегда предполагает движение — и в живой мысли, создающей образы и фон, и в эмоциях, так ярко переживаемыми детьми, и в действии как тела, так и души, что есть реакция на услышанное и увиденное. Поэтому литературное произведение, если мы хотим, чтобы оно было по-настоящему услышанным, должно обладать внутренней подвижностью, открытостью к интерпретации и, в том числе, к игре. Фольклорное произведение, как нам представляется, обладает этими свойствами как ничто другое. Сам же ранний возраст — это идеальное время для проживания текста, поскольку тогда литературный образ не столько отражается во внутреннем мире ребенка, сколько произрастает в нем как его аутентичный компонент. И С. Я. Маршак прав, когда говорит, что настоящая детская литература — это не облегченная версия взрослой, а особый, автономный художественный мир. Мир, который глубоко согласуется с природой детского восприятия, его символизмом, наивной прямотой и тягой к целостности.

Безусловно, применение малых жанров фольклора в общении с маленькими детьми — явление повсеместное и в литературе освещенное достаточно подробно. Однако чаще всего рассматриваются такие жанры, как загадки, потешки, пословицы или небылицы. Прибаутки тоже рассматриваются, но как разновидность данных категорий, а не в том значении, в котором они понимались в этой статье. Поэтому стоит подробнее рассмотреть применение прибаутки в педагогике именно в том варианте определения, что представлено здесь — т. е. как псевдовопросное высказывание (или связка таких высказываний), ритмическое, имеющее двойную структуру со словом-опорой в основании, простое и ироничное.

Языковые явления подобного свойства достаточно близки ребенку дошкольного возраста. Ребенок еще не воспринимает сложные и объемные высказывания, его деятельность — это игра, но при этом он стремится к познанию мира. Прибаутка же, благодаря своей краткости, образности, ритмичности и ироничному юмору может легко запоминаться и воспроизводиться, иметь сильный эмоциональный отклик и, что главное, может быть легким материалом для авторского интерпретирования или переиначивания, т. е. давать ребенку быть ее автором, причем через игру, что соответствует его возрастным потребностям. Ее можно, например, переиначить, продолжить, поскольку она представляет собою простую универсальную формулу — перестроить под нужную ситуацию. Это дает очень широкое поле для деятельности ребенка, что, в свою очередь, должно способствовать его творческому развитию.

К тому же, прибаутка, в том числе благодаря своей простоте и отсутствию назидательности, является неформальным языковым выражением — и это должно способствовать лучшему принятию ее со стороны детей, в т. ч. в свою повседневную речь. Будучи сконструирована под руководством педагога, прибаутка, таким образом, может быть своеобразным «крючком», через который воспитатель получает возможность воздействовать на обыденные языковые и социальные практики детей, тем самым еще более эффективно управляя педагогическим процессом. Причем, из-за ироничности и общей веселости жанра, такое воздействие может быть мягким и незаметным, что, безусловно, важно.

В педагогическом процессе прибаутку можно использовать для разных целей. Так, например, из-за своей специфики она кажется удобной для развития у детей чувства ритма, рифмы, а также умения интуитивного подбора слов, построения высказываний. Так, например, можно использовать игру «Придумай прибаутку». В ней педагог называет какое-нибудь слово (слово-опору) и предлагает детям придумать к нему рифмованную строку.

Например:

Воспитатель: Лес!

Ребенок: Он зеленый весь!

Воспитатель: Игрушка!

Ребенок: А хотели сушку!

Такая игра может быть сложна для детей, поэтому ее можно упростить — либо отменить требование рифмованности:

Воспитатель: Снегирь!

Ребенок: Он на ветке там сидит!

Либо давать подсказку:

Воспитатель: Весна — А вокруг…

Ребенок: Снега!

Такое игровое упражнение должно развивать у детей языковую интуицию и творческие потенции, но оно предъявляет к педагогу достаточно высокие требования — ему необходимо знать подготовленность детей, их способность владеть языком в таком формате.

С помощью формулы прибаутки, а также с учетом большой подвижности детей можно развивать и коммуникативные навыки и невербальное выражение. Например, учитель может озвучить какую-нибудь прибаутку, а дети должны ее изобразить

Воспитатель: Лиса — Для чего ж ты так красна?

Ребенок (желательно, который уже знаком со стереотипным сказочным образом лисы): изображает лису, которая хвастается своей красотой.

Воспитатель: Кот — Хотел сметану, нашел компот!

Ребенок: изображает растерянного кота (или наоборот, веселого: здесь воспитатель может узнать и о мотивировке того или иного изображения, что также полезно для развития творческого процесса).

Такую игру можно усложнить. Например, попросить детей по-разному представлять образы, возможно, управлять их беседой по поводу, чей образ лучше подходит прибаутке. Это должно способствовать коллективному взаимодействию, умению детей взаимодействовать в группе, объяснять свою точку зрения.

Если прибаутка сюжетно иллюстративная, детей можно попросить нарисовать к ней картинку. Это кажется весьма полезным, поскольку развивает сразу несколько навыков: аналитические, художественные, языковые, мелкую моторику, воображение и т. д. Примерами таких прибауток может служить «Опач-ка — кот в очках ловит бычка!». Учитывая, что прибаутки часто иронические, иллюстрации к ним могут быть абсурдными и неестественными, что еще сильнее усиливает полезность такой игры, поскольку побуждает ребенка проявлять большую креативность.

По нашему мнению, применение прибауток в образовательном процессе должно быть не эпизодическим, а системным, встроенным в структуру дня — тогда развивающий и воспитательный эффект будут особенно сильны. При этом прибаутка оказывается особенно эффективной в так называемые переходные моменты: например, при сборе детей утром, на прогулке, перед едой, во время подготовки ко сну. Именно в эти моменты, когда внимание ребенка не сосредоточено на одной задаче и внимание расфокусировано, короткая ритмичная фраза может «встряхнуть» восприятие, вызвать улыбку, переключить настроение или, наоборот, его стабилизировать. Например, простая прибаутка «Шла коза по лесу, несла капусту в поясе» может сопровождать игру в переодевание, переход от одного занятия к другому или даже обыгрывание ролевых ситуаций (при игре в животных или поход в «лес» в виде местного парка). Безусловно, здесь крайне важно, чтобы воспитатель не просто читал текст, а включался в его исполнение эмоционально, через мимику, интонацию, движение, вовлекая в это детей — ведь прибаутка комична, даже несколько театральна, и потому требует от произносящего ее быть комедиантом. Если это будет успешно реализовано воспитателем или родителем, то получившееся взаимодействие будет способно создать доверительную атмосферу и усилить эффект от смыслового наполнения стихов.

Прибаутка несет в себе возможность обучения «через игру» — один из самых результативных путей усвоения информации в дошкольном возрасте. С её помощью можно закреплять знания о природе, животных, временах года, бытовых действиях, социальных ролях. Рассмотрим пример прибаутки-небылицы: «Таракан дрова рубил, муравей воду носил». Здесь дети не только встречаются с необычными образами, но и получают элементарное представление о трудовых действиях. После прочтения воспитатель может предложить детям разыграть сценку: один ребенок — таракан с игрушечным топором, другой — муравей с ведром. Так игровое действие усиливает речевой и понятийный материал, а фантастичность происходящего не мешает, а наоборот, облегчает запоминание. Особенно важно, что ребёнок включается не как пассивный слушатель, а как соучастник — он двигается, думает, говорит, фантазирует.

Методически прибаутки можно использовать и как средство целенаправленного развития речи. Благодаря четкому ритму и повторяющимся звуковым структурам они способствуют развитию фонематического слуха — умения различать и воспроизводить звуки речи, что критически важно для последующего овладения чтением. Воспитателю можно предложить детям не просто повторять прибаутку, а находить в ней похожие по звучанию слова, придумать свой конец фразы, найти рифму. Например, прибаутка «Сел комарик на фонарик, зажужжал, как самоварик» может стать основой для игры в рифмы: «А ещё комарик мог сесть на…?», где дети пробуют подбирать слова с нужным окончанием. В процессе таких занятий активно развивается словесное творчество, логика, внимание и речевая гибкость, что делает прибаутку не только веселым, но и очень полезным инструментом в арсенале воспитателя.

Не менее важным аспектом работы с прибаутками является развитие у детей представлений о социальной жизни и межличностных отношениях. Хотя на первый взгляд прибаутка может казаться абсурдной или фантастической, за её шуточной формой часто скрываются очень конкретные социальные модели. Вспомним, например, строку: «Пошел козел за лыками, пошла коза за орехами». Даже в такой короткой фразе ребёнок усваивает идею разделения обязанностей, взаимопомощи и трудовой занятости членов «семьи». Это может стать отправной точкой для беседы с детьми: кто и что делает дома, кто помогает маме, кто убирает игрушки, кто что любит делать. Можно предложить детям нарисовать «свою семью» в прибауточной форме: «Пошел Петя за ботинками, пошла Маша за малинками» — и придумать, как каждый участвует в общем деле. Таким образом, простая фольклорная форма становится основой для формирования первых социальных понятий.

Особое внимание стоит уделить интонационной и эмоциональной сторонам работы с прибаутками. Очень часто именно благодаря интонации воспитателя прибаутка «оживает» — она становится не просто текстом, а живым, действенным речевым жестом. Это особенно важно для младших дошкольников, которые ещё не всегда способны удерживать внимание на длинной фразе, но прекрасно откликаются на изменение голоса, жест, паузу, эмоциональную окраску. При этом воспитатель сам становится в какой-то мере «волшебником», проводником в мир языка и смысла. Использование прибауток в ролевых и сюжетных играх, в сочетании с движением и пластикой, усиливает эффект: дети могут не только слушать, но и воспроизводить текст в танце, пантомиме, в театрализованной постановке. Таким образом, прибаутка включается в комплексное развитие ребёнка — речевое, эмоциональное, двигательное, коммуникативное.

Отдельно хотелось бы отметить, что прибаутки — прекрасный способ неформального общения. Их можно использовать и как «личный мостик» между воспитателем и ребенком, особенно в критические моменты — когда ребенок плачет, капризничает или просто устал. Небольшая, сказанная вполголоса прибаутка благодаря своей комичности и абсурдности может отвлечь, развеселить, переключить внимание. И даже сама забота, проявляющаяся таким образом, может быть воспринята не как пассивная защита (что, безусловно, важно, но может быть неспособна быстро устранить причину боли или переживания), а как стимул для игры, перехода в другое состояние.

Поскольку прибаутка способна рождаться «здесь и сейчас», локализироваться, воспитатель может даже создать вместе с детьми условную «копилку прибауток» и сочинять и записывать в нее различные версии, сопровождая их иллюстрациями. Таким образом, прибаутка в коллективе перестает быть просто традицией — она становится живой частью повседневной педагогической практики, глубоко вписанной в жизнь группы, в ее культуру и язык.

В качестве примеров выше мы приводили в большинстве случаев авторские прибаутки. Использование народных, а не сконструированных прибауток осложнено либо их архаичностью, либо их сатирическим характером, что не подходит для детей дошкольного возраста. Поэтому этот малый жанр для воспитания детей этого периода весьма сложен, что ставит под сомнение его релевантность как педагогического метода. Тем не менее, простота формулы, широкое поле для юмора и абсурда, а также универсальность репрезентативности ситуаций все же дает прибаутке возможность быть встроенной в педагогический процесс. На нее стоит обратить внимание еще и потому, что она сама по себе является естественной игрой, реальной спонтанной реакцией на мир, обернутой в художественную форму. Если стихи в старшем возрасте — это метод развития художественного мышления и творческого потенциала, то в возрасте раннем этим является, скорее, прибаутка. Другие малые жанры фольклора слишком сложны или несут в себе слишком заметные черты авторской обработки, а потому становятся более искусственными. Прибаутка же может выступать как реальная реакция подсознания и тем самым проявлять творческий талант ребенка.

Интересно, что модель прибаутки, как она понимается нами здесь, во многом соответствует тем закономерностям восприятия и речевой деятельности ребёнка, которые были глубоко раскрыты К. И. Чуковским в его анализе детского фольклора [12, 120–144]. И, хотя К. И. Чуковский оперирует понятием «стихи-перевёртыши», по сути он описывает тот же феномен языковой игры, алогизма и намеренной смысловой инверсии, которая составляет внутреннюю природу прибаутки — т. е., в этом смысле, «стихи-перевёртыши» можно понимать в качестве либо особого жанра прибаутки (а также небылицы), либо (мы склоняемся больше к этой позиции) как и хоть другому языковому явлению, но предельно близкому. Прибаутка построена на антитезе, т. е. на расщеплении явления на две противопоставленные части — это же противопоставление есть и в перевертышах, правда там оно усиленно. Прибаутки ироничны — и перевертыши, как пишет К. И. Чуковский, вызывают смех и радость у детей [12, 138]. И что важно, ребенок это делает сознательно, т. е. проявляется акт творчества. При этом такую сознательную «путаницу» не стоит считать искажением реальности, т. е. бессмысленной или даже вредной — это форма её освоения, синтез работы когнитивных способностей, интуиции, проявление душевных сил человека. Когда ребёнок говорит: «Птички звенят, колокольчики летят» или «Кошка дойная, утка кованая», он вовсе не путается, он играет, проверяя прочность усвоенных понятий, сознательно создает новый управляемый им мир — а значит, получает возможность укрепляться как личность, агент и субъект в мире реальном. Именно поэтому подобная игра, и мы соглашаемся здесь с К. И. Чуковским, является не только эмоционально привлекательной для самого ребенка, но и глубоко развивающей для него [12, 130], а значит — эффективным педагогическим инструментом.

Прибаутка, как жанр и как мы ее здесь определили, полностью вписывается в этот механизм. Уже своей структурой в виде слова-опоры и ироничным (а значит, и потенциально игровым) импульсом она делает возможной быструю смысловую подмену, и стимулирует игру с логикой, образами, ритмом, т. е., по сути, переворачивает языковую и человеческую реальность. Ребёнок, усвоив такую прибауточную формулу, может начать ею различно манипулировать: перестраивать, изобретать новые окончания, менять местами героев уже устоявшихся для него сюжетов. При этом в прибаутке, как и в перевёртыше, ребёнок утверждается в знании о мире именно через намеренное его искажение. И смеется он не потому, что верит в абсурд, а потому, что узнаёт абсурд как таковой — и в этом узнавании испытывает радость. А это важно не только для творчества, но и для социализации, причем как и для того, чтобы быть частью коллектива, умея расшифровывать коды юмора и самому их производить, так и для возможности интуитивного применения логических операций с целью обнаружения противоречий в разных проявлениях человеческого и общего мира.

Поэтому прибаутка оказывается для ребенка не просто формой языкового выражения, а инструментом освоения реальности. В ней он может свободно выражать себя, нарушая привычный порядок слов и понятий — но делает он это уже изнутри усвоенной логики, т. е. выступая полноценным автором своего языкового высказывания. Это и есть, по К. И. Чуковскому, глубинная природа детского смеха: сознательное разложение и переконфигурация смысла, что подтверждает главный тезис гуманистической педагогики — детство нельзя считать ошибкой, исправление которой — взрослость; ребенок — это развивающееся, но уже полноценное в своей возможности видеть и отражать реальность создание — мы бы добавили, что зачастую ему это удается куда лучше, чем взрослым, которые сдавлены символическими законами своего мира даже на уровне воображения, у ребенка же воображение пока открытое. И в каждой прибаутке, в каждом её образном или алогичном повороте, ребенок производит тот самый проверочный эксперимент, на который указывал К. И. Чуковский, — эксперимент с реальностью, который не разрушает познание, а делает его прочнее.

Именно поэтому прибаутка должна рассматриваться как ценнейший инструмент педагогики дошкольного возраста, сочетающий в себе речевую доступность, эмоциональную выразительность и высокий развивающий потенциал. Используемая в игре, в диалоге, в творческой задаче, она позволяет ребёнку не просто осваивать язык как средство коммуникации, но и осваивать мышление как творческую деятельность. Она учит видеть мир в динамике, понимать, что между словом и предметом, между логикой и интуицией, между формой и содержанием существует поле свободы — пространство, в котором ребёнок может быть не только участником, но и автором. И в этом смысле идеи К. И. Чуковского о познавательной роли фантастических, комических и алогичных форм в речи ребенка напрямую подтверждают и усиливают методический и когнитивный потенциал прибаутки в современном педагогическом процессе.

Литература:

1. Аникин В. П. Русское устное народное творчество. — М.: Высшая школа, 2001. — 725 с.
2. Даль В. И. Пословицы русского народа. — М., 2000. — 616 с.
3. Дарвиш О. Б. Возрастная психология. — Барнаул: АлтГПУ, 2019. — 199 с.
4. Костюхин Е. А. Лекции по русскому фольклору. — М., 2004. — С. 228–250.
5. Маршак С. Я. О наследстве и наследственности в детской литературе / Маршак С. Я. Воспитание словом: Статьи, заметки, воспоминания. — URL: http://s-marshak.ru/works/prose/vospitanie/vospitanie31.htm (дата обращения: 09.05.2025).
6. Мельников М. Н. Русский детский фольклор. — М.: Просвещение, 1987. — 240 с.
7. Померанцева Э. В. Побасенка / Сурков А. А. (ред.). Краткая литературная энциклопедия (КЛЭ) // Фундаментальная литературная библиотека «Русская литература и фольклор. — URL: https://feb-web.ru/feb/kle/KLE-abc/ke5/ke5–8131.htm (дата обращения: 19.04.2025).
8. Романов Д. А. Прибаутка как явление русской народной речи (В добавление к теориям паремий и клише) // Русский язык в школе, 2018. — Т. 79, № 2. — С. 52–57.
9. Савушкина Н. И. Прибаутка / Сурков А. А. (ред). Краткая литературная энциклопедия (КЛЭ) // Фундаментальная литературная библиотека «Русская литература и фольклор. — URL: https://feb-web.ru/feb/kle/KLE-abc/ke5/ke5–8131.htm (дата обращения: 19.04.2025).
10. Тимофеев Л. И., Тураев С. В. (ред.). Словарь литературоведческих терминов. — М.: Просвещение, 1974. — 513 с.
11. Урунтаева Г. А. Дошкольная психология. — М: Издательский центр «Академия», 2017. — 336 с.
12. Чуковский К. И. От двух до пяти. — М.: Эксмо, 2016. — 202 с.
13. Шанский Н. М., Боброва Т. А. Школьный этимологический словарь русского языка. — М.: Дрофа, 1997. — 400 с.
14. Якобсон С. Г. Дошкольник. Психология и педагогика возраста. — М.: Дрофа, 2017. — 176 с.