В статье автор анализирует риск-ориентированный подход в реформе контрольно-надзорной деятельности в России, направленный на оптимизацию государственного контроля через дифференциацию субъектов по категориям риска. Рассматриваются преимущества подхода, такие как снижение административной нагрузки на бизнес и рациональное распределение ресурсов, а также ключевые проблемы, включая несовершенство критериев оценки рисков и размытость полномочий надзорных органов. Автор предлагает комплекс мер для совершенствования системы, включая цифровизацию и межведомственную координацию.

Ключевые слова: риск-ориентированный подход, надзорная деятельность, государственный контроль.

Непрерывное развитие общественных отношений требует соответствующей адаптации законодательных механизмов, регулирующих надзорную деятельность государственных органов. В этой связи возникает необходимость выработки новых подходов к организации государственного контроля, обеспечивающих более высокую результативность и эффективность управления.

Ответом на эти вызовы стала масштабная реформа контрольно-надзорной деятельности, инициированная Правительством Российской Федерации в 2016 году и рассчитанная на реализацию до 2025 года. Одним из направлений реформы выступает переход к риск-ориентированной модели — качественно новой парадигме государственного контроля над за хозяйствующими субъектами, основанной на принципах дифференциации и оптимизации контрольных мероприятий [3].

Сущность риск-ориентированного подхода заключается в установлении корреляции между интенсивностью, включая форму, продолжительность и периодичность контрольных мероприятий и отнесением деятельности юридического лица, индивидуального предпринимателя и (или) используемых ими производственных объектов к определенной категории риска либо классу (категории) опасности [4, с. 199].

Данный принцип закреплён в Федеральном законе от 26 декабря 2008 г. № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» [5] и предполагает, во-первых, разработку индикаторов риска и их интеграцию в систему контрольно-надзорной деятельности; во-вторых, выбор форм, методов и средств воздействия в зависимости от уровня риска; в-третьих, реализацию мероприятий с учётом дифференциации подконтрольных субъектов, их деятельности и (или) используемых ими объектов. Так, в главе 5 Федерального закона от 31.07.2020г. № 248-ФЗ «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации» [6], законодатель закрепляет основы системы оценки и управления рисками причинения вреда охраняемым законом ценностям, категории риска, индикаторы риска нарушения обязательных требований, а также порядок отнесения объектов контроля к соответствующим категориям и условия учёта этих рисков при проведении контрольных (надзорных) мероприятий [1, с. 465].

Важно упомянуть, что риск-ориентированный подход носит динамический характер, поскольку могут меняться со временем как факторы и условия деятельности подконтрольного лица, так и установленные контролирующим органом критерии отнесения лиц к определенной категории риска или классу опасности. Это находит отражение в возможности подконтрольного субъекта инициировать пересмотр присвоенной категории риска путём обращения в надзорный орган, что активно используется на практике, в том числе в судебном порядке [1, с. 366].

Внедрение риск-ориентированного подхода в систему государственного контроля позволяет достичь значимых преимуществ по нескольким направлениям. Прежде всего, он обеспечивает существенное снижение административной нагрузки на бизнес: объекты с низким уровнем риска полностью освобождаются от плановых проверок, а для добросовестных субъектов значительно сокращается частота контрольных мероприятий. Это не только минимизирует бюрократические барьеры для добросовестных хозяйствующих субъектов, но и создает стимулы для самостоятельного соблюдения установленных требований.

Важным преимуществом является оптимизация контрольных издержек. Ресурсы распределяются пропорционально уровню потенциальной опасности деятельности и истории соблюдения требований конкретным субъектом, что позволяет ликвидировать необоснованные затраты на избыточный контроль. Такой подход обеспечивает рациональное использование материально-технических ресурсов, бюджетных средств и кадрового потенциала контролирующих органов, концентрируя усилия на действительно опасных объектах и направлениях.

Риск-ориентированный подход также способствует повышению эффективности надзорной деятельности в целом. Перенаправление освободившихся ресурсов на цифровизацию процессов контроля, автоматизацию анализа данных и профессиональное развитие инспекторов позволяет повысить качество принимаемых решений. Одновременно формируется прозрачная и понятная для бизнеса система регулирования, где уровень контроля соответствует реальной степени опасности деятельности [2, c. 67].

Тем не менее, несмотря на все заявленные достоинства, правоприменительная практика выявляет ряд проблем, возникающих при реализации риск-ориентированного подхода.

Одной из наиболее острых является некачественная разработка критериев отнесения объектов контроля к различным категориям риска. Зачастую применяемые показатели не охватывают всю специфику деятельности субъекта. В результате итоговая оценка риска оказывается неполной и может не отражать реальное положение дел.

Кроме того, процедура получения статуса объекта с низким уровнем риска во многих случаях чрезмерно усложнена, что снижает её практическую ценность и ставит под сомнение её целесообразность.

Не менее актуальной является проблема отсутствия согласованной системы оценки результативности и эффективности надзорной деятельности. В ряде сфер государственный контроль осуществляется без чёткой связи между системой риск-оценки и результатами проверок. Это создаёт ситуации, когда эффективность надзора оценивается формально — например, по количеству проведённых проверок, а не по их реальной результативности.

Очевидно, что приоритет должен отдаваться качественным показателям: предотвращённым инцидентам, снижению нарушений, уровню правовой осведомлённости подконтрольных субъектов.

Ещё одной значимой проблемой является размытость разграничения полномочий между органами надзора различных уровней. Особенно ярко это проявляется в таких сферах, как экологический контроль, где одновременно действуют федеральные и региональные структуры, использующие различные методики и подходы. Это приводит к дублированию требований, разночтениям и созданию дополнительных барьеров для субъектов предпринимательской деятельности.

Важным вопросом остаётся и недостаточная правовая защищённость юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении внеплановых проверок. На практике такие мероприятия нередко осуществляются без должного обоснования, что подрывает принципы правовой определённости и предсказуемости. Наконец, отсутствует эффективная взаимосвязь между процедурами контрольно-надзорной деятельности и производством по делам об административных правонарушениях. Это выражается в том, что категории риска, присвоенные субъектам, не учитываются при принятии решений о возбуждении дел, что снижает объективность правоприменения и затрудняет реализацию целей реформы [1, с. 467–468].

Решение обозначенных проблем требует комплексного подхода, сочетающего нормативное и организационное реформирование. В первую очередь, необходимо совершенствовать методы классификации рисков. Во-вторых, следует упростить процедуры получения статуса низкого уровня риска, вплоть до автоматизации этой процедуры при соблюдении определённых условий. В-третьих, требуется разработка единой системы показателей результативности надзора, обязательной к применению на всех уровнях власти.

Необходимо также чёткое разграничение компетенций между федеральными и региональными органами, особенно в межведомственных сферах. Дополнительно стоит развивать цифровые платформы и механизмы обратной связи с подконтрольными субъектами для повышения прозрачности и доверия.

Таким образом, риск-ориентированный подход представляет собой прогрессивный инструмент модернизации контрольно-надзорной деятельности, способный обеспечить баланс между необходимостью государственного контроля и поддержкой предпринимательской инициативы. Однако его эффективная реализация невозможна без устранения существующих правовых и организационных барьеров. Решение выявленных проблем требует межведомственного взаимодействия, внедрения современных аналитических технологий и повышения прозрачности на всех этапах надзорной деятельности. Только при условии комплексного реформирования возможно достижение заявленных целей реформы — повышения эффективности государственного управления, снижения административной нагрузки на бизнес и укрепления правопорядка в социально-экономической сфере.

Литература:

1. Агамагомедова С. А. Риск-ориентированный подход при осуществлении контрольно-надзорной деятельности: теоретическое обоснование и проблемы применения // Сибирское юридическое обозрение. 2021. Т. 18, № 4. С. 460–470. https://doi.org/10.19073/2658–7602–2021–18–4–460–470
2. Кунин В. А., Упорова И. В. Риск-ориентированный подход контрольно-надзорной деятельности: международный опыт и особенности применения в российских условиях. Экономика и управление. 2019;(2):59–68.
3. О паспорте приоритетной программы «Реформа контрольной и надзорной деятельности» // government URL: http://government.ru/ (дата обращения: 22.04.2025).
4. Ольховикова С. В. Потенциал риск-ориентированного подхода в контрольно-надзорной деятельности: законодательная динамика и практика реализации / С. В. Ольховикова, Р. Ю. Бендорш // Стратегии развития социальных общностей, институтов и территорий: материалы IX Международной научно-практической конференции, Екатеринбург, 17–18 апреля 2023 г.: в 2-х томах. — Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2023. — Т. 1. — С. 199–203.
5. Федеральный закон от 26.12.2008 № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» // СЗ РФ. — 2008. — № 52 (ч. I). — Ст. 6249.
6. Федеральный закон от 31.07.2020 № 248-ФЗ «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации» // СЗ РФ. — 2020. — № 31 (ч. I). — Ст. 5008.