В статье автор анализирует особенности композиции современного отечественного антиутопического рассказа.

Ключевые слова: композиция, антиутопия.

Под композицией литературного произведения понимают взаимную «соотнесенность и расположение единиц изображаемого и художественно-речевых средств» [2]. Композиция может строиться либо на сопоставлении по сходству, либо на противопоставлении, а также включает в себя ««расстановку» персонажей (т. е. систему образов), событий и поступков (композиция сюжета, иногда называемая фабулой), способов повествования (собственно повествовательная композиция как смена точек зрения на изображаемое), подробностей обстановки, поведения, переживаний (композиция деталей), стилистических приемов (речевая композиция), вставных новелл и лирических отступлений (композиция внесюжетных элементов)» [2].

Повествование в рассказе «Злачные пажити» А. А. Старобинец ведётся от первого лица — главного героя и главного злодея, и представляет собой две версии произошедших событий. Подобного эффекта позволила добиться композиция рассказа-антиутопии, которую возможно проанализировать по разным критериям.

Первый вариант — авторский (изначальное деление текста (с использованием распространённого знака «***» для отделения частей), предложенное А. А. Старобинец), включающий в себя четыре части:

1. размышления героя перед казнью (настоящее);
2. воспоминания героя событий до казни (начало ретроспективы/прошлое);
3. воспоминания событий, из-за которых герою вынесли смертный приговор (продолжение и окончание ретроспективы/прошлое);
4. размышления перед казнью (с отсчётом времени до казни) (настоящее), сон (после известия об отмене приговора) и события после отмены казни (будущее).

Указанные четыре части можно скомпоновать и немного по-иному, например, объединить вторую и третью части, которые будут прямо соответствовать периоду времени, когда разворачиваются события:

1. размышления героя перед казнью (настоящее);
2. воспоминания героя событий до казни (ретроспектива/прошлое);
3. размышления перед казнью (с отсчётом времени до казни) (настоящее), сон (после известия об отмене приговора) и события после отмены казни (будущее).

Второй вариант основан на системе персонажей — с чьей точки зрения ведётся повествование:

1. повествование от лица главного героя, которое включает в себя его размышления перед казнью, воспоминания событий до казни (ретроспектива), продолжение размышлений перед казнью и известие об отмене приговора (главный отличительный признак — помимо местоимения «я» главный герой часто использует и «мы», когда говорит о себе и Алисе);
2. сон — некий переход между точками зрения повествования (сохраняется повествование от первого лица, местоимение «я», но нельзя чётко сказать, кто видит сон — засыпает главный герой, но просыпается главный злодей, как можно проследить из контекста дальнейшего повествования);
3. повествование от лица главного злодея (стоить отметить, что заметить смену повествователей можно только из контекста; также характерным признаком можно считать использование злодеем исключительно местоимения «я» и «женщина» для Алисы).

Третий вариант — версия событий (чья версия представлена читателю):

1. первая часть — рассказ о событиях (нахождение в тюрьме, посещение «Хьюман-Плюс», мечты героя и героини, неожиданное помилование) главным героем, с его точки зрения — с его эмоциями, рассуждениями и построением логической цепочки развития событий;
2. вторая часть — сон как переход от одного к другому, чью принадлежность мы не в состоянии определить однозначно;
3. третья часть — рассказ о событиях всего рассказа злодеем, его версия произошедшего, его оценка собственных поступков.

В композиции рассказа «Злачные пажити» важную роль играет сон, который в антиутопии может выполнять несколько функций:

1. «выступает как надежда на побег или избавление от кошмарной реальности (например, сон Парсонса в романе «1984» Дж. Оруэлла);
2. выступает как последний оплот сопротивления существующей системе или как иллюзия силы и победы
3. выступает как трагическое абсолютное отчуждение и подчинение человека тоталитарному строю жизни» [1, 22].

В анализируемом произведении сон представляет собой почти абсолютное отчуждение — почти, потому что в последней части, когда повествование ведётся с точки зрения главного злодея, всё-таки обнаруживаются неявные признаки борьбы героя, хотя автор и не указывает прямо, однако его попытки бунта в конце концов оказываются безрезультатными. В то же время сон становится и буквальной смертью безымянного героя в результате казни — стирания сознания и пересадки в его тело сознания злодея.

Безымянность главного героя и главного злодея не позволяют читателю их различить с полной уверенностью: они как бы сливаются в одного человека (при условии, что на самом деле и герой, и злодей — два разных сознания, которые в разное время занимали одно и то же тело), особенно, во второй части — во сне: нельзя сразу же определить, кто проснулся (хотя понятно, что засыпает герой), и лишь предмет размышлений позволяет различить их (в частности, раскрывается правда о ситуации, которая привела к смерти героя и правда о новом трансгуманистическом обществе, о его устройстве).

В композиции рассказа «Злачные пажити» мы наблюдаем включение ретроспективы и нарушение хронологического порядка событий, который характерен для классической антиутопии, хоть и сохраняется повествование от первого лица. Безымянность главного героя и главного злодея не позволяет их различить в начале последней части: они как бы сливаются в одного человека (при условии, что на самом деле и герой, и злодей — два разных сознания, которые в разное время занимали одно и то же тело), особенно, во сне: нельзя сразу же определить, кто проснулся (хотя понятно, что засыпает герой), и лишь предмет повествования/размышления позволяет различить их (в частности, раскрывается правда о ситуации, которая привела к смерти героя и правда о новом трансгуманистическом обществе, о его устройстве).

Столь оригинальная композиция позволяет удерживать внимание читателя и в то же время способствует презентации поднимаемой автором проблемы — проблемы достижения человечеством бессмертия, а также его последствий в виде обесценивания понятий души и личности.

Литература:

1. Воробьева А. Н. Русская антиутопия XX — XXI веков в контексте мировой антиутопии: автореф. дис. на соиск. учен. степ. д.ф.н. — Саратов, 2009. — 49 с.
2. Литературная энциклопедия терминов и понятий [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.studmed.ru/view/nikolyukin-an-glavn-red-literaturnaya-enciklopediya-terminov-i-ponyatiy_9c8eafa1f8e.html?page=20