Одной из центральных задач, решаемых в начальном курсе русского языка, является обеспечение возможностей для осмысления младшими школьниками грамматического строя языка.
Как показывает анализ содержания учебного предмета «Русский язык», акцент при рассмотрении свойств языковых единиц делается на их формальных характеристиках, при этом значение и функция оказываются вне поля зрения учащихся. Как следствие — у школьников не формируются представления о системных связях, закономерностях функционирования единиц языка, не складывается понимание взаимообусловленного единства их характеристик. В связи с этим актуализируется вопрос о придании коммуникативной ориентированности школьному курсу. Как представляется, в случае её реализации у учащихся появится возможность хотя бы на допонятийном уровне осознать, что грамматические законы и закономерности выступают как средства управления коммуникативным процессом, как средства продуцирования и понимания различных текстов в единстве их формы, содержания и функционального назначения.
В связи со сказанным необходимо обратить самое пристальное внимание на глагол как часть речи, которая через категории времени и вида организует любой текст и играет определяющую роль в плане обеспечения его отнесённости к определенному функциональному типу речи.
Исследования текстообразующей функции категории времени привели ряд ученых к выводу о том, что между употреблением временных форм и типовой принадлежностью текстов существует вполне определённая связь (Г. А. Золотова, Э. Р. Марченко, О. А. Нечаева и др.).
Поэтому чрезвычайно важным представляется формирование у учащихся умения добиваться цельности текста за счет обеспечения единого временного плана. Для этого в первую очередь нужно научить младших школьников соотносить глагольное время в отдельных предложениях и во всем тексте. [5, с.202–203]. Таким образом, очевидно, что выявленная лингвистами текстообразующая функция глагольного времени значима для обучения школьников построению текстов разного типа и обеспечению связности входящих в их состав предложений. Рассмотрим далее, каковы лингвистические основы работы над категорией глагольного вида и времени в коммуникативном аспекте.
Грамматическое время определяется отношением действия к моменту речи, разграничивающему в неостановимом движении времени настоящее, прошедшее и будущее. Однако и «момент» далек от точечного представления, раздвигая свои границы от настоящего актуального до настоящего расширенного, постоянного, вневременного, гномического, исторического; и «речь» как действие часто исключает одновременность с нею других действий, вытесняя их происходящим разговором с оси времени на отрезки «до» и «после» (ср. в телефонном разговоре — Ачто ты сейчас делаешь? — Читаю (пишу, стираю, готовлю обед...). Поскольку между действием, событием — и сообщением о нем, устным ли, письменным, остается естественное реальное расстояние, хотя и сводимое к минимуму при репортаже, при прямом наблюдении, события по отношению к моменту речи о них принадлежат прошлому (или будущему). Но тексты, повествующие о прошлых событиях, не обходятся только формами прошедшего времени. Ср., например:
И побежал Жилин назад, влево в гору, в лес. Костылин все отстает и охает. Жилин шикнет-шикнет на него, а сам все идет.
Пошел дед репку рвать: тянет-потянет, вытянуть не может.
В этих небольших фрагментах из «Кавказского пленника» Л. Толстого и из русской сказки встречаются глагольные формы и прошедшего, и настоящего, и будущего времени. Различие форм относит называемые действия не к «моменту речи», но соотносит их между собой как одновременные, параллельные и последовательные, то есть находящиеся в таксисной связи. Очевидно, темпоральное пространство текста объемно и сложнее организовано, чем понятие времени в однолинейной морфологической парадигме [4,с.21].
Выбор темпоральных форм и их комбинации в тексте определяются не реальным моментом речи, а представлением говорящего о соотношении времени события и времени его восприятия, наблюдения. Иными словами, точка отсчета времени не фиксирована моментом порождения текста, она подвижна и может перемещаться по воле говорящего, как его наблюдательный пункт, в разных направлениях по отношению к оси событий, занимая позицию синхронную происходящему там, где он мысленно помешает себя в хронотоп актуализируемых картин и событий, восстанавливаемых памятью либо рисуемых воображением, фантазией [3,c.75].
Итак, движение времени в тексте не однолинейно и не однонаправленно, как однолинейно и однонаправленно движение от прошлого к будущему, представленное глагольной парадигмой работал — работаю — буду работать.
Человек видит окружающий его мир либо в движении, в динамике: люди действуют, перемещаются в пространстве, строят, пишут, пашут, едят, говорят, танцуют, ссорятся, забивают мячи, кормят детей и т. д.; либо в статике, в состоянии, лишенном активности: люди спят, болеют, седеют, деревья растут, цветы расцветают, вянут, картины висят, книги стоят и лежат на полке, солнце греет, ручей журчит, листва шелестит и т. д.
Различие между статикой и динамикой получает отражение и в речи. Предложения с глаголами активного действия формируют динамическую часть текста, повествование о событиях, сменяющихся во времени, движущее развитие сюжета.
Предложения, сообщающие о качествах, свойствах лица или предмета, о признаках места или природы, составляют статическую, описательную часть текста.
Повествование и описание в разных сочетаниях — основные элементы построения, композиции того или иного текста, а видо-временная форма глагола выполняет предназначенные ей функции в текстовом времени, т. к. в реальном речевом употреблении категории вида и времени соединены в одной видо-временной форме.
Выбор видо-временных форм с разными текстовыми функциями, смена, чередование их определяются не зависимостью от «момента речи», а типом содержания, позицией говорящего, наблюдателя, его «местонахождением» по отношению к происходящему, его перемещением во времени событий, изменением способа восприятия (органами чувств или мыслительно). Автор, говорящий, создает в произведении единое временное пространство текста, или текстовое время.
Выражая текстовые значения времени, обусловленные тремя уровнями абстракции, видо-временные формы глаголов оказываются и носителями текстовых функций, т. е. организаторами определенных типов текста.
В повествовательной функции совершенного вида употребляются преимущественно глаголы активного и наблюдаемого действия. Эти глаголы выражают смену одного действия другим: конец одного действия приводит к началу другого — так развивается сюжет и организуется текстовое время, например: Старик <...> остановился, на землю с плеч спустил дрова долой, присел на них, вздохнул... (И. Крылов).
В повествовательной функции несовершенного вида встречаются глаголы и действия, и состояния, длительность которых не ограничена временными рамками: Он ехал из Брабанта, — звенели стремена, позвякивали шпоры, как звякает казна (Н. Матвеева); ВОреанде сидели на скамье, недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали (А. Чехов).
Описательную функцию несовершенного вида выполняют те глаголы в описательных частях текста, которые сообщают о действиях, состояниях как о постоянных признаках, свойствах, занятиях субъектов: Легко мазурку танцевал и кланялся непринужденно (А. Пушкин).
Описательная функция глаголов совершенного вида фиксирует переход от действия к состоянию или изменение состояния: Чижа захлопнула злодейка-западня (И. Крылов).
Значения глаголов совершенного вида и несовершенного вида обычно представляют через понятия «процесс» и «результат» (эти термины, как часто бывает, условны). Результат связан с достигнутой целью активного действия, с намерениями субъекта (построил дом, выучил английский язык, полил цветы, написал стихи...). Когда мы видим состояние субъекта и говорим, что малыш подрос, больной ослаб, дядюшка растолстел, мы сообщаем не о достигнутом результате, но о продолжающемся процессе, фиксируя свое впечатление в момент восприятия, как бы пересекая линию процесса взглядом наблюдателя, говорящего. Следует вдумываться в смысл терминов, который не всегда одинаков в применении к разным подклассам слов, к разным условиям контекста.
Формы глаголов прошедшего времени совершенного и несовершенного вида наиболее типичны для художественных текстов, поскольку в них обычно говорится о прошедшем. Но интересы рассказчика, смена точек зрения иногда требуют для выполнения тех же функций других временных форм глагола.
Современная лингвистика обогащает наши знания обнаружением все более детальных значений глагольного вида, их оттенков, разновидностей, употреблений.
Соединяясь и чередуясь в целом произведении, фрагменты текста — носители тех или иных композиционно-синтаксических функций — сигнализируют «смену ситуаций» [2, с.11] и в то же время связь этих ситуаций: соотношение функций сов. и несов. вида создает пространственно-временную объемность, стереоскопичность текста, связь переднего плана сюжетной динамики со вторым планом, параллельных действий, с описательно-статическим фоном.
Принципом организации времени читателя является монтаж. В сюжетном времени монтаж остается не очень заметным. Но в так называемом субъективном повествовании монтажный «шов» может быть выделен: автор использует модусные средства, обнаруживающие его речевые действия и параллельные ментальные действия адресата. В акциональных глаголах, связанных с целеполаганием, результат действия принадлежит диктумному плану, в глаголах неакциональных — это не результат с точки зрения субъекта признака, но результат восприятия, осознания наблюдателем, результат его модусного плана, он — момент фиксации замеченных изменений, при этом констатируемая мера изменений достаточно субъективна.
Итак, можно сделать вывод, что в распоряжении говорящего — переменный ресурс языковой техники, из которого соответственно коммуникативно-смысловым надобностям используются те или иные структурно-семантические типы предложений, а также соотношение функций сов. и несов. вида, которые создают пространственно-временную объемность текста. Именно глагольные формы делят тексты на фрагменты и устанавливают связь этих фрагментов, то есть осуществляют внутритекстовое упорядочивание информации. В любом тексте, в его построении, в его языке можно обнаружить позицию говорящего в пространстве и времени по отношению к сообщаемому.
Литература:
1. Алексеева О. В. Функциональный подход к изучению глагола в школе / О. В. Алексеева. Воронеж, 2004.
2. Барентсен А. А. К описанию семантики категорий «вид» и «время». М., 1977.
3. Золотова Г. А.. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.
4. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского языка. М., 1982.
5. Казарцева О. М. Культура речевого общения: теория и практика обучения: Учебное пособие. — М.: Флинта. Наука. — 1988.
