Уголовно-правовая характеристика оскорбления представителя власти: историко-правовой и сравнительно-правовой аспекты



С момента создания российского государства власть стремилась защищать различные сферы публичной деятельности путем установления уголовной ответственности за ряд общественно опасных деяний, в том числе оскорбление ее представителей. По справедливому замечанию Т. К. Агузарова и А. И. Чучаева, необходимость усиленной защиты представителей власти предопределяется самим бытием государства, которое получает свое выражение в органах власти и их представителях [1]. История развития нормы об ответственности за оскорбление представителей власти в отечественном законодательстве обладает большим значением для исследователей, поскольку позволяет не только изучить разные исторические периоды становления данной нормы, но и осуществить сравнительный анализ уголовной ответственности, выявить причины и предпосылки возникновения исследуемой нормы.

Исходя из периодизации истории отечественного государства, в процессе установления уголовной ответственности за оскорбление представителя власти можно выделить следующие ее этапы:

1) период древнерусской государственности (середина IX века — середина XV века);

2) период централизации государства (конец XV века — XVII век);

3) имперский период (начало XVIII века — 1917 г.);

4) советский период (1917–1991гг.);

5) современный период (1991 г. — наши дни).

В периоде древнерусской государственности можно встретить первые упоминания оскорбления представителя власти в качестве самостоятельного преступного посягательства. Именно в это время было заложено начало государственности на Руси, результатом чего стал рост влияния государства на многие сферы жизни общества. Конечно же, государство стремилось защищать свою власть на нормативном уровне, что служило укреплению ее авторитета и статуса в обществе. Впервые оскорбление можно встретить в источниках отечественного права ІХ-ХII вв. Так, например, нормы, регулирующие общественные отношения в сфере охраны чести и достоинства личности можно обнаружить в княжеских законах и международных договорах, которые заключались между Киевской Русью и Византийской империей.

Первым древнейшим источником русского права, упоминавшим оскорбление в ряду преступных деяний, стал русско-византийский договор 911 г. Однако в тексте данного договора разграничивались понятия «оскорбление» и «нанесения побоев», указанные деяния рассматривались договаривающимися сторонами в совокупности. Так, за удар при ссоре русского с греком устанавливалась денежная компенсация: «Аще ударит кто мечом или бит будет другим оружием, то за сей удар или битье да даст 5 литр серебра по закону русскому» [2]. Подобная норма устанавливалась и по русско-византийскому договору 944 г.

В исследовательской литературе нет единого мнения по поводу того, можно ли выделить в Русской Правде преступления против государственной власти и, в частности, против порядка управления. Так, В. Е. Лоба и С. Н. Малахов отвечают на данный вопрос утвердительно [3]. Однако О. И. Чистяков считает, что Русской правде известны только две разновидности преступлений — против личности и имущественные [4].

Анализ Краткой редакции Русской Правды [5] показывает, что ее статьи посвящались, в основном, предупреждению повторных преступных посягательств, в том числе оскорблений. Вместе с тем, нельзя не отметить, что Краткая Правда не знала такой состав, как оскорбление словом — оно по-прежнему учитывалось в комплексе с нанесением телесных повреждений. В ст.ст. 2–9 Краткой Правды установлена ответственность за оскорбление, нанесенное воином: прежде всего, телесно (ст. 3), т. е. речь идет об ударе, а также с использованием меча или его рукояти (ст. 4). Можно проследить сходство между русско-византийскими договорами и Краткой правдой в том, что они уделяют внимание не характеру наносимых повреждений, а орудиям, при помощи которых они наносятся (батог, жердь, ладонь, чаша, рог, тупая сторона острого предмета, не вынутый из ножен меч). Также надлежит отметить, что в Краткой Правде не установлена степень тяжести нанесенных телесных повреждений: оценивая содеянное, законодатель принимал в расчет не характер и размер причиненных телесных повреждений, а само оскорбление, которое выражал удар.

Характерной чертой Краткой Правды являлось отсутствие связи наказания с общественным положением потерпевшего (например, с профессиональной деятельностью — княжеской службой). Однако даже такой, по сути, личный поступок, как позорящий удар необнаженным мечом или его рукоятью, влек за собой не виру в пользу потерпевшего, а штраф в пользу государства в лице князя.

В качестве относительно самостоятельного состава оскорбления можно рассматривать ст. 7 Краткой Правды, где была установлена ответственность за отсечение усов и бороды. Они выступали символами мужества, их ношение было традицией представителей мужской части населения этого времени. Также оскорбление можно усмотреть и в ст. 16, где установлена ответственность за удар холопом свободного человека. Вместе с тем, отдельной ответственности за оскорбление представителя власти в Краткой Правде предусмотрено не было. Аналогичные вышеописанным нормы были закреплены в ст.ст. 23–25, 67 Пространной Правды.

По мнению В. Ю. Ларина отсутствие в Русской Правде норм, которые предусматривали бы ответственность за оскорбление словом, равно как и усиленную ответственность за оскорбление представителя власти, можно объяснить следующими причинами. Во-первых, такие деяния могли быть не слишком широко распространенными, ввиду чего отсутствовали и основания для их криминализации. Однако данную причину вряд ли можно признать обоснованной ввиду существования общих норм ответственности за оскорбления действиями. Во-вторых, В. Ю. Ларин полагает, что поскольку древнерусское законодательные акты дошли до нас далеко не в полном объеме, можно предположить, что специальные положения об ответственности за оскорбление представителя власти (в том числе в вербальной форме) все же существовали, но сведений о них не сохранилось [6]. Представляется, что подобное предположение вполне имеет право на жизнь.

Тем не менее, мы можем только оценить дошедшие до нас редакции Русской Правды, ввиду чего приходится констатировать, что в них отсутствовали отдельные нормы, предусматривающие уголовную ответственность за оскорбление представителя власти, в связи с чем за подобные действия виновный подлежал наказанию по общим правилам. При этом наказуемым считалось лишь оскорбление действием (удар, отсечение усов или бороды), что в феодальном обществе считалось наиболее позорным.

В Новгородской и Псковской судных грамотах также отсутствовали специальные нормы об ответственности за оскорбление представителей власти. А вот в ст. 2 Двинской уставной грамоты 1397 года можно обнаружить ответственность за оскорбление боярина и его слуги («аще кто излает боярина» [7]). Т. к. бояре в древнерусском государстве осуществляли функции управления государством, в том числе отправляли судебную власть, указанную норму вполне можно считать оскорблением представителя власти. Обращает на себя внимание тот факт, что оскорбление стоит в одном ряду с посягательством на здоровье («или до крови ударит»). Тем самым явно подчеркивалась значимость защиты чести и достоинства представителя власти как объекта уголовно-правовой охраны. Следовательно, можно констатировать, что впервые специальная норма, устанавливающая ответственность за оскорбление представителей власти, появилась в Двинской уставной грамоте 1397 г.

В XV веке образование централизованного Московского государства повлекло за собой необходимость создать новый законодательный акт, регламентирующий вопросы правопорядка на всей его территории. Этим актом стал Судебник 1497 года. Анализ его содержания показывает, что в нем отсутствовали специальные нормы, регулирующие уголовную ответственность за оскорбление представителя власти.

Еще одним памятником законодательства, который содержал нормы уголовного права, выступает Митрополичье правосудие. Данный акт относится к числу актов канонического права. По поводу точной даты его принятия в науке до сих пор ведутся споры. По мнению авторитетного исследователя данного исторического периода Л. В. Черепнина, время составления Митрополичьего правосудия следует отнести к промежутку между 1497 годом и началом XVI века [8] Т. к. в литературе также отмечается, что основой Митрополичьего правосудия является Двинская уставная грамота [9], то очевидно, что исследуемый акт был принят позже последней.

В Митрополичьем правосудии нормы об оскорблении представителей власти получили существенную детализацию. Так, в ст. 1 устанавливалась ответственность за оскорбление таких представителей власти, как великий князь (наказание — отсечение головы), меньший князь, сельский, тысячник, околичник, боярин, слуга, игумен, поп, дьякон (наказание — штраф, размер которого зависел от служебного положения оскорбленного). В ст. 2 отдельно устанавливалась ответственность за оскорбление княжеских тиунов и наместников. Можно констатировать, что в Митрополичьем правосудии была впервые закреплена дифференцированная ответственность за оскорбление представителей власти в зависимости от выполняемых ими функций.

Несовершенство Судебника 1497 г. повлекло за собой принятие Судебника Ивана Грозного 1550 г. В данном Судебнике 1550 года на общегосударственном уровне вновь была закреплена норма об ответственности за оскорбление («бесчестье») представителей власти, к которым относились: дети боярские, дьяки, тиуны, довотчики, праведчики и др., выполнявшие судебные, полицейские и административные обязанности в государстве. Поскольку отсутствовало четкое разделение их полномочий, то законодательная регламентация ответственности за их оскорбление осуществлялась путем простого перечисления должностей без их группировки. Необходимо отметить, что впервые в числе потерпевших по данному составу упоминались жены представителей власти (причем за их оскорбление виновный подлежал двойному наказанию). Интерес вызывает, что той же самой нормой устанавливалась ответственность за квалифицированные виды убийства («государский убийца», разбойный убийца) и оскорбление действием (увечье).

Судебник 1589 года (принят при царе Федоре Ивановиче) в целом продолжил линию законодателя по регламентации оскорбления представителей власти. Так, в ст.ст. 41, 42, 43, 49, 51 данного нормативного акта устанавливалась дифференцированная ответственность (различные штрафы) за «бесчестие» таких представителей власти, как дети боярские, дьяки, тиуны, доводчики, посадские и волостные, а также их жены. Надлежит отметить, что появились статьи об ответственности за оскорбление лиц, которые, в основном, выполняли правоохранительные функции: сотский (ст. 57), пятидесятский и десятский (ст. 58), стрельцы, ратные люди, казаки (ст. 72) и их жены. Интерес вызывает тот факт, что впервые в отдельные нормы было выделено оскорбление лиц, отправлявших правосудие (судьи, судейские целовальники и их жены). Таким образом, в Судебнике 1589 года можно наблюдать дифференциацию уголовной ответственности за оскорбление представителей власти в зависимости от осуществляемых функций (судебных, управленческих, правоохранительных).

Значительное развитие исследуемый состав преступления получил в XVII веке, с принятием Соборное уложение 1649 года. Ответственность за оскорбление, которое по-прежнему именовалось «бесчестьем», предусматривалась различными нормами, при этом в одних случаях прямо указывалось на оскорбление «непригожими словами» (например, в ст. 90 главы X), а в других форма деяния вовсе не уточнялась. Необходимо заметить, что ответственность за оскорбление дифференцировалась теперь не только по должности потерпевшего, но по правовому статусу виновного (в качестве примера можно привести ст. 90–92 главы Х). Так, в ст. 92 Соборного уложения сказано следующее: «А буде бояр и окольничих и думных людей кто обесчестит словом из гостиных, и суконных, и черных сотен, и слобод тягловой человек, или стрелец, или пушкарь, или казак, или монастырский слуга, или иных чинов люди, или холоп боярский, а по суду или по сыску сыщется о том доподлинно, за боярских, и окольничих, и думных людей бесчестье бить их кнутом, да в тюрьму сажать на две недели». Данное законодательное решение говорит о начавшем формироваться в исследуемый исторический период классовом подходе к наказуемости содеянного.

Наиболее общая норма, которая устанавливала ответственность за оскорбление представителей власти, отражена в ст. 93 главы Х Соборного уложения 1649 года: «Аще кто, какого бы чину ни был, учинит бесчестье стольнику, или стряпчему, или дворянам московским, или дьякам, или жильцам, или дворянам, или детям боярским городовым, или иноземцам, или дворовым людям, или подьячим, или иным всяких чинов людям, которые государево денежное жалованье получают, а по суду или по сыску сыщется о том доподлинно, и им на тех людях, кто их обесчестит, править бесчестье же» [10].

Однако в положениях Соборного уложения 1649 года по-прежнему можно наблюдать дифференциацию ответственности за оскорбление представителей власти в зависимости от выполняемых ими функций. Так, отдельной нормой регулировалось бесчестие царя. В ст. 27 гл. X Уложения устанавливалась ответственность за оскорбление патриарха, а в ст. 28–82 той же главы подробно регламентировалась ответственность за оскорбление других представителей духовного начальства. Конкретная мера ответственности зависела от места духовного лица в церковной иерархии, местонахождения монастыря, его значения и т. д. Как отмечает Т. К. Агузаров, настолько значительный законодательный массив, регулирующий защиту доброго имени церковнослужителей, отражает традицию, заложенную еще в Русской Правде, существенную часть которой занимал кодекс чести [11].

В ст. 105–106 Соборного уложения закреплены положения, направленные на охрану интересов правосудия и обеспечение безопасности судейских чиновников. Например, в ст. 105 сказано: «А буде перед судьями истцу или ответчику между собою побранитися, и кто кого перед судьями обесчестит словом непригожим, того за судейское бесчестье всадити в тюрьму на неделю. А кого обесчестит, тому с него взыскать бесчестье по указу. А буде кто кого перед судьями в дерзости своей рукой зашибет, да не ранит, с того взыскать бесчестье вдвое. А буде он перед судьями на кого оружьем замахнется, да не ранит, его за то бити батогами, а буде ранит, бити кнутом. А буде раненый от той раны умре, или он на суде его убьет до смерти, самого за то казнить смертью без всякой пощады; да вотчин убойцы взять кабальные долги убитого. А буде такой убойца с суда уйдет, не даст себя поймати, где ни будь он, поимать да казнить смертью. А буде он перед судьями кому раны учинит или убьет до смерти, боронясь от себя, а судьи про то скажут, его никакой казнью не казнить» [12].

Данная норма обладает комплексным наполнением. Во-первых, в ней перечислены различные нарушения правил поведения в судебном процессе: неуважение к судьям, оскорбления других участников процесса, побои, демонстрация (угроза демонстрации) оружия, убийство участника судебного разбирательства. Во-вторых, закреплены условия правомерности причинения вреда посягающему (условия необходимой обороны). В-третьих, определяется судьба долгов потерпевшего.

Правовой статус пристава и недельщика охранялся ст. 142 Соборного уложения. Данной нормой устанавливалась ответственность за две разновидности оскорбления действием: избиение пристава и отнятие или уничтожение государевых, наказных и приставных грамот. Избиение нельзя рассматривать как преступление против физической неприкосновенности пристава, поскольку в самом тексте ст. 142 разъясняется, что тем самым виновный бесчестит должностных лиц приказа, которых представляет пристав.

Необходимо отметить, что был расширен и перечень возможных видов наказаний за оскорбление: помимо штрафов были введены телесные наказания и тюремное заключение. Кроме того, понятие «бесчестие», которое раньше включало в себя только оскорбление (словом или делом), приобрело расширительную трактовку, включив также понятие клеветы. Так, в ст. 12 главы VII Соборного уложения установлена ответственность за «бесчестие» бояр и воевод посредством подачи государю ложных челобитных (жалоб) на их действия.

Дальнейшее развитие исследуемый состав преступления получил в период петровских реформ. Петр I в целом уделял большое внимание развитию нормативно-правовой базы зарождающейся Российской Империи. Артикул Воинский 1715 г. стал, по сути, первым систематизированным уголовным кодексом нашего государства. Ряд норм Артикула был посвящен охране чести и достоинства государственных служащих. Особенно интересен в рамках темы настоящего исследования артикул 22 главы 3 [13], где устанавливалась ответственность за оскорбление фельдмаршала или генерала (с конкретизацией словесной формы), а употребление законодателем фразы «или в компаниях и собраниях прочих» указывает на закрепление признака публичности оскорбления.

Целиком посвящена описанию оскорблений глава 18 Артикула. Так, в артикуле 151 предусматривалась ответственность за словесное оскорбление офицера офицером. При этом была прямо зафиксирована цель: «дабы тем его честное имя обругать и уничтожить» [13, c. 354], чем подчеркивалась направленность деяния на унижение чести и достоинства. Большое число норм Артикула, устанавливающих ответственность за оскорбление, объясняется его чрезмерной казуистичностью (это был общий дефект петровских законодательных актов). Поэтому выявить признаки дифференциации ответственности за оскорбление в анализируемом нормативном акте не представляется возможным. Однако вызывает интерес артикул 204, которым закреплялось наказание в виде смертной казни за возбранение, воспрепятствование и всяческое иное противление судейским служителям при исполнении. Как представляется, в данном артикуле отечественный законодатель впервые рассматривает оскорбление («возбранять») в качестве способа противодействия исполнению законных полномочий представителя власти.

Также впервые оскорбление представителей власти отграничивалось от оскорбления личности. Оскорбление личности было включено в категорию преступлений против личности и подразделялось на оскорбление действием (артикул 145) и оскорбление словом (арт. 144). За указанные деяния устанавливалось наказание в виде лишения свободы на срок до полугода.

В период правления Екатерины II издаются Наказы 1767 года. В первой редакция Наказов отмечалось, что неодобрение действий императрицы, порицание ее распоряжений не могут составлять преступления против величества, т. е. относиться к государственным преступлениям. Однако в окончательной версии Наказов порицание действий государя все же отнесли к преступлениям, однако за него назначалось более мягкое наказание, чем за государственные преступления.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. следует обратить внимание на специальную главу 2 раздела IV, которая называлась «Об оскорблении и явном неуважении к присутственным местам и чиновникам при отправлении должности». В данной главе получила подробную регламентацию ответственность за преступления против деятельности полиции и правосудия. По мнению С. С. Киселева эти положения указывают на значимость уголовно-правовой охраны личности чиновника в России и по сравнению с предшествующим законодательством указывают на значительный рост такой охраны [14].

После принятия Уголовного кодекса РСФСР 1922 года можно впервые говорить об оскорблении представителя власти в качестве самостоятельного состава преступления. Согласно ст. 88 данного кодекса уголовно наказуемым являлось публичное оскорбление представителей власти в случае исполнения служебных обязанностей (с лишением свободы не ниже шести месяцев). Из диспозиции можно сделать вывод, что впервые в отечественном законодательстве для оскорбления представителя власти были установлены такие характерные признаки, как публичность оскорбления и исполнение потерпевшим своих служебных обязанностей. Достаточно жесткая мера наказания, прежде всего, вытекает из недавнего окончания гражданской войны, в связи с которым вновь создаваемым органам молодого советского государства нужно было утверждать свой авторитет. УК РСФСР 1926 года оставил данную статью в прежней редакции.

В Уголовном кодексе РСФСР 1960 года оскорблению представителя власти была посвящена статья 192. Существенным отличием данного кодекса от ранее действовавших было то, что указанная статья включала в себя подстатьи, дифференцировавшие ответственность по потерпевшему, а ее размер — по тяжести преступления. Так, за оскорбление любого представителя власти предусматривались исправительные работы либо штраф. В то же время оскорбление работника милиции либо народного дружинника (ст. 192.3), а также военнослужащего либо сотрудника органа внутренних дел (ст. 192.3), помимо указанных наказаний, могло повлечь за собой лишение свободы на срок до 6 месяцев и 1 года соответственно.

На современном этапе в Уголовном кодексе РФ [15] оскорблению представителя власти посвящается одна статья, квалифицированные составы в ней отсутствуют. За анализируемое преступление установлены следующие альтернативные виды наказания: штраф до 40 000 рублей (или в размере заработной платы либо другого дохода осужденного за период до 3 месяцев), обязательные работы на срок до 360 часов, исправительные работы на срок до 1 года.

Подводя итог изложенному, следует еще раз акцентировать внимание на этапах развития уголовно-правовой нормы об оскорблении представителя власти:

1) период древнерусской государственности (середина IX века — середина XV века). Характеризуется лишь первыми упоминаниями оскорбления представителя власти в качестве самостоятельного преступного посягательства. Нормативные акты того периода (русско-византийские договоры, Русская Правда) не разграничивали оскорбление словом и оскорбление действием, а также не выделяли представителя власти в качестве специального субъекта такого посягательства. Первое упоминание об ответственности за оскорбление словом боярина можно найти лишь в Двинской уставной грамоте 1397 года;

2) период централизации государства (конец XV века — XVII век). в Впервые дифференцированная ответственность за оскорбление представителей власти в зависимости от выполняемых ими функций была закреплена в акте канонического права — Митрополичьем правосудии, датируемом XV — XVI веком. В Судебнике 1550 г. впервые на общегосударственном уровне была закреплена норма об ответственности за оскорбление («бесчестье») представителей власти, а также их жен — впрочем, без какой-либо дифференциации. Существенную дифференциацию анализируемый состав получил в Соборном уложении 1649 г., которое не только различало оскорбление словом и оскорбление действием, но и выделяло в отдельные статьи оскорбления представителей власти в зависимости от их статуса (государь, патриарх, прочее духовенство) и выполняемых функций (судебные, административные). Ответственность за оскорбление дифференцировалась теперь не только по должности потерпевшего, но по правовому статусу виновного;

3) имперский период (начало XVIII века — 1917 г.). На данном этапе впервые оскорбление представителей власти было отграничено от оскорбления личности, был установлен признака публичности оскорбления, оскорбление стало рассматриваться в качестве способа противодействия исполнению полномочий представителя власти;

4) советский период (1917–1991 гг.). Впервые в отечественном законодательстве были установлены такие характерные для нашего времени признаки оскорбления представителя власти, как публичность этого действия и нахождение потерпевшего при исполнении своих служебных обязанностей;

5) современный период (1991 г. — наши дни) — характеристика современному пониманию исследуемого состава будет дана в главе II настоящего исследования.

Регламентация ответственности за оскорбление представителя власти взарубежном уголовном законодательстве

Изучение зарубежного опыта уголовно-правового противодействия преступлениям против порядка управления в целом и против оскорбления представителей власти в частности дает возможность обогатить отечественное уголовное законодательство и практику его применения в указанной сфере. Как писал Н. Д. Сергеевский, «научное исследование не может ограничиться положительным правом одного какого-либо народа (правом отечественным). В качестве необходимого материала должны быть привлекаемы определения права других государств» [16]. М. Ансель в этой связи также указывал, что изучение зарубежного уголовного права «открывает перед юристом новые горизонты, позволяет ему лучше узнать право своей страны, ибо специфические черты этого права особенно отчетливо выявляются в сравнении с другими системами. Сравнение способно вооружить юриста идеями и аргументами, которые нельзя получить даже при очень хорошем знании только собственного права» [17].

Для зарубежного уголовного законодательства характерно объединение оскорбления представителей любой ветви власти в одну норму либо выделение нескольких подобных норм в целую главу. Например, в УК Австрии данный вопрос регулируется одной статьей 116, в которой установлена ответственность за клевету или оскорбление, направленные против представителей национального совета, бундесрата, федерального собрания или ландтага, в отношении федеральных вооруженных сил, самостоятельного подразделения федеральных вооруженных сил или против федерального органа, если таковое оскорбление выражено публично. А вот в УК Бельгии [18] составы оскорбления представителей власти (министры, члены законодательных палат, представители судебных органов и вооруженных сил) выделены в самостоятельную главу II раздела V (ст.ст. 275–277). При этом бельгийский законодатель различает следующие проявления оскорбления: действия, слова, жесты, угрозы.

Уголовные законы многих государств, кроме норм, которые направлены на охрану представителей власти, выделяют в самостоятельный состав положения о защите чести и достоинства главы государства. Например, в ч. 1 ст. 323 УК Азербайджана [19] предусмотрена ответственность за опорочивание либо унижение чести и достоинства Президента Азербайджанской Республики, совершенное посредством публичного выступления, публично демонстрирующегося произведения или СМИ, а в ч. 2 — если те же деяния сопряжены с обвинением в совершении тяжкого либо особо тяжкого преступления. Вместе с тем, действие данной нормы не распространяется на публичные выступления, в которых критикуется деятельность Президента, а также политики, которая им проводится.

Аналогичные положения закреплены и в ст. 318 УК Казахстана [20]. Так, в ч. 1 данной статьи запрещено публично оскорблять Президента Республики Казахстан, в ч. 2 — делать то же самое в СМИ. В главе 14 УК Казахстана «Преступления против порядка управления» дифференцирована ответственность за посягательства на честь и достоинство Президента (ст. 318), на честь и достоинство депутата Парламента (ст. 319), а также оскорбление представителя власти (ст. 320).

В ст. 368 УК Республики Беларусь [21] также содержится состав публичного оскорбления главы государства. При этом квалифицирующим признаком по ч. 2 данной нормы выступает публичное оскорбление, которое совершено лицом, ранее судимым за оскорбление или клевету, либо сопряжено с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Оскорбление по УК Республики Беларусь определяется как умышленное унижение чести и достоинства личности, которое выражено в неприличной форме (ст. 189), а клевета — как распространение заведомо ложных измышлений, которые позорят другое лицо (ст. 188).

В Модельном УК СНГ [22] содержится ст. 312, устанавливающая ответственность за оскорбление представителя власти. В отличие от УК РФ, данная статья имеет квалифицирующий признак. Так, в ч.1 ст. 312 УК СНГ преступлением небольшой тяжести признается публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих служебных обязанностей. А оскорбление, которое выражено в форме публичного выступления, публично демонстрирующегося произведения или в СМИ, расценивается уже как преступление средней тяжести.

Нельзя не отметить, что в Модельном УК СНГ круг потерпевших от оскорбления обозначен более конкретно, чем в УК РФ. Кроме того, следует присоединиться к мнению С. Д. Захарчука, признающего безусловно положительным моментом закрепление квалифицирующего признака в составе оскорбления представителя власти [23]. Концепцию Модельного кодекса СНГ восприняли, например, УК Армении (ст. 318), УК Таджикистана (ст. 330).

Как отмечает В. М. Мамакина, в уголовном законодательстве отдельных зарубежных стран предусмотрена ответственность не только за публичное, но и за непубличное оскорбление должностных лиц либо лиц, оказывающих им помощь. В качестве примеров указанный исследователь приводит ст. 5 гл. 17 УК Швеции, ст. 320 УК Республики Казахстан, ст. 236 УК Польши, ст. 144 УК Кубы [24].

В ст. 121 УК Дании [25] предусмотрена ответственность за нападение на лицо, которое наделено государственными полномочиями с правом принятия решений по любым вопросам, включая юридические последствия. Данное нападение может выражаться в форме оскорблений, ругательств или иных преступных слов или жестов, а также должно быть сопряжено с осуществлением указанным лицом своих полномочий или функций. Швейцарский законодатель пошел дальше, признав наказуемым оскорбление иностранного государства и межгосударственных организаций (ст. 296–297 УК Швейцарии [26]) — но, разумеется, оскорбить можно не сами публично-правовые субъекты, а их официальных представителей.

В зарубежном уголовном законодательстве также содержатся статьи, которые регламентируют уголовную ответственность за клевету в отношении глав государств и представителей власти. Так, в ст. 318 УК Республики Казахстана предусмотрена ответственность за иное, кроме оскорбления, «посягательство на честь и достоинство Президента Республики Казахстана». Аналогичная норма наблюдается в ст. 323 УК Азербайджана.

В ст. 230 и 230–2 УК Японии [27] содержится состав «ущерба чести» (по сути, той же клеветы), сопряженного с «публичными интересами» (т. е. направленного против публичных должностных лиц — правительственных и муниципальных чиновников, депутатов или же членов комитетов либо других служащих). При этом состав «Оскорбление» (ст. 231) по УК Японии является общим, т. е. специальный потерпевший в лице представителя власти в нем отсутствует. В отличие от преступления «Ущерб чести» при квалификации содеянного как оскорбления не требуется указания на конкретные факты. Оскорбление представляет собой выражение оценочного суждения, в котором выражается пренебрежительное отношение к личности иного лица, причем форма такого выражения не имеет значения. Покушение на преступления «Ущерб чести» и «Оскорбление» по УК Японии невозможны [28].

В Западной Европе УК Австрии также включил состав клеветы в свой текст, однако ответственность за такую клевету выступает только тогда, когда она является публичной, а ее целью выступают национальный совет, бундесрат, федеральное собрание или ландтаг, федеральные вооруженные силы, федеральный орган. В ст. 6 гл. 17 УК Швеции [29] отмечено, что если лицом среди населения распространяются ложные слухи или иные подобные утверждения, которые могут послужить причиной падения уважения к власти или к иному уполномоченному органу, то оно подлежит ответственности за клевету в отношении власти.

В заключение следует отметить, что в УК РФ можно по примеру иностранных государств закрепить положение о наказуемости распространения клеветнических сведений, которые бьют по чести и достоинству представителя власти. Наличие такой нормы может поспособствовать росту авторитета органов власти, поскольку любые клеветнические заявления в отношении ее представителей наносят вред авторитету государственной власти в целом.

Литература:

1. Агузаров Т.К., Чучаев А.И. Охрана власти по Русской Правде, уставам и уставным грамотам // LEX RUSSICA. № 6. 2009. С. 1298.
2. Русско-византийский договор 911 года [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.hrono.ru/dokum/0900dok/0911dog.php (дата обращения: 20.04.2018).
3. Лоба В. Е., Малахов С. Н. Уголовное право Древней Руси XI–XII вв. (по данным Русской Правды): монография. Армавир, 2011. С. 148–149.
4. История отечественного государства и права. Часть 1 / под ред. О.И. Чистякова. М.: Юрист, 2004. С. 45.
5. Русская Правда [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.istorichka.edusite.ru/p19aa1.html (дата обращения: 20.04.2018).
6. Ларин В. Ю. Историческое развитие уголовно-правовых норм об ответственности за оскорбление представителя власти (XI– сер. XVIII века) // Актуальные вопросы борьбы с преступлениями. 2016. № 3. С. 37.
7. Российское законодательство Х–ХХ веков. В 9 томах. Том 2, Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства / Отв. ред. А.Д. Горский. М., 1985. С. 181–182.
8. Памятники русского права. Выпуск третий / под ред. проф. Л.В. Черепнина. М., 1955. С. 438.
9. Георгиевский Э. В. Уголовно-правовая характеристика Правосудия митрополичьего // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия: Право. 2009. № 1. С. 15.
10. Отечественное законодательство XI–XX вв.: Пособие для семинаров. Часть I (XI-XIX вв.) / под ред. проф. О.И. Чистякова. М., 2004. С. 145.
11. Агузаров Т. К. Охрана власти по Соборному Уложению 1649 г. // Вектор науки Тольяттинского Государственного Университета. Специальный выпуск «Правоведение». 2009. № 5 (8). С. 12.
12. Российское законодательство X–XX веков: Акты Земских соборов. В 9-ти томах. Т. 3 / Отв. ред.: Маньков А.Г.; Под общ. ред.: Чистяков О.И. М.: Юрид. лит., 1985. С. 112 – 113.
13. Российское законодательство Х–ХХ веков: Законодательство в период становления абсолютизма: в 9-ти томах. Т. 4 / отв. ред. А.Г. Маньков; под общ.ред. О.И. Чистякова. М., 1986. С. 332.
14. Киселев С. С. Уголовно-правовая охрана чести и достоинства сотрудников органов внутренних дел: Автореф. … дис. канд. юрид. наук. Омск, 2013. С. 11.
15. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 19.02.2018) // Собрание законодательства РФ, 17.06.1996, № 25, ст. 2954.
16. Русское уголовное право. Часть общая: Пособие к лекциям / Сергеевский Н. Д.; Доп.: Жижиленко А. А. 5-е изд. С.-Пб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1904. С. 2.
17. Ансель М. Методологические проблемы сравнительного права. Сборник // Очерки сравнительного права. Сборник. М.: Прогресс, 1981. С. 38.
18. Уголовный кодекс Бельгии 1867 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1242695&subID=100102127,100102129(дата обращения: 26.04.2018).
19. Уголовный кодекс Азербайджана 1999 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://online.zakon.kz/m/Document/?doc_id=30420353 (дата обращения: 26.04.2018).
20. Уголовный кодекс Казахстана 2014 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://online.zakon.kz/m/Document/?doc_id=31575252(дата обращения: 26.04.2018).
21. Уголовный кодекс Республики Беларусь 1999 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://online.zakon.kz/m/Document/?doc_id=30420353 (дата обращения: 26.04.2018).
22. Модельный Уголовный кодекс СНГ 1996 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/901781490 (дата обращения: 26.04.2018).
23. Захарчук С. Д. Уголовно-правовая защита сотрудников органов внутренних дел в государствах-участниках СНГ: сравнительно-правовой анализ // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2016. № 3 (37). С. 169.
24. Мамакина В.М. Сравнительно правовой анализ отечественного и зарубежного законодательства в сфере охраны чести и достоинства представителя власти (на примере ст. 319 УК РФ) // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. 2010. Вып. 2 (73). С. 105.
25. Уголовный кодекс Дании 1997 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1241524&subID=100096345,100096366 (дата обращения: 26.04.2018).
26. Уголовный кодекс Швейцарии 1937 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1241950&subID=100098712,100098714,100098887,100098975#text (дата обращения: 26.04.2018).
27. Уголовный кодекс Японии 1907 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://constitutions.ru/?p=407&page=3(дата обращения: 26.04.2018).
28. Королева М.М. Характеристика норм о преступлениях против чести и достоинства по уголовному законодательству Японии // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2013. № 2. С. 71.
29. Уголовный кодекс Швеции 1962 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.sweden4rus.nu/rus/info/juridisk/ugolovnyj_kodeks_shvecii(дата обращения: 26.04.2018).