Исследование эпоса «Шахрияр» в фольклористике



Каждый народ имеет свою историю и связанный с ней эпос.

Эпос — жанр сложный. Передача событий, изображаемых в эпосе, имеет свою специфику. Действительно, взаимосвязь мелодии, песни и художественной речи в произведении выводит эстетическое восприятие на высший уровень и расширяет круг слушателей. Передаваясь из поколения в поколение, дастаны могут распространяться не только в фольклоре народа-«творца», но и других народов.

«В отличие от сказки героический эпос отличается малой проницаемостью для международных влияний. Представляя историческое прошлое народа в масштабах героической идеализации, он вдохновляется памятью народа о своём прошлом, а не сюжетно занимательными чужеземными образцами. Поэтому эпос не мигрирует, как сказка, и редко заимствует сюжеты и образы у других народов» [3, с. 190].

Эпос может мигрировать только при наличии соответствующих условий, совпадении образа жизни, мировоззрения двух народов, проживающих на смежной территории.

В Хорезмском регионе с древних времен совместно проживают несколько народов.

«Крупным очагом распространения дастанов и центром творческих связей сказителей был и остаётся Хорезм — средоточие культур ряда братских народов — узбеков, туркмен, каракалпаков, таджиков и отчасти казахов. Здесь сказитель в зависимости от аудитории поет на узбекском, туркменском и других языках, что, без условно содействует интенсивному взаимообогащению искусства братских народов [5, с. 206].

В этой связи достаточно вспомнить представителя каракалпакской национальности Муса-бахши, который исполнял дастаны на узбекском, туркменском и каракалпакском языках [10, с. 333].

К слову, традиции наставничества-ученичества здесь приобретают несколько иной характер. Например, туркмен Суяв бахши, являвшийся учеником узбекского сказителя Эшвая бахши, воспитал таких учеников из представителей других национальностей, как Жумамурод бахши, Болта бахши (туркмены), Ахмад бахши, Отажон бахши (узбеки), Жапак бахши (каракалпак) [10, с. 332–333].

Все эти факторы привели к сближению эпических традиций и ускорению обмена репертуара в регионе. В результате, некоторые дастаны популяризовались среди близкородственных наций.

Именно с данной точки зрения надо подходить при исследовании общих элементов в репертуаре узбекских и каракалпакских бахши. Доказательством этому может послужить репертуар турткульского Курбанбай жырау [6].

Проникновение дастана «Шахрияр» в репертуар каракалпакских сказителей также является результатом взаимовлияния эпических традиций в Хорезмском регионе.

Известный каракалпакский ученый И. Т. Сагитов, классифицируя каракалпакские дастаны, утверждает, что дастан «Шахрияр» возник на основе сюжетов вымышленных сказок [11, с. 38].

Следовательно, этот сюжет первоначально стал популярным в форме легенды, предания, сказки. Однако необходимо отметить, что именно на основе этих жанров он сформировался как книжный дастан, так как всякие легенды, предания и сказки сперва письменно фиксируются, включаются в репертуары сказителей, затем только начинают распространяться среди интеллигенции.

В каракалпакском дастанном творчестве особое место занимают сказители. В исследованиях известного каракалпакского фольклориста К.Айимбетова приводятся сведения о творчестве более двадцати каракалпакских сказителей [1, с. 103].

Останавливаясь на дастане «Шарьяр», ученый подчеркивает: «При исследовании этого дастана необходимо подойти с точки зрения его сопоставительного изучения с дастанами близкородственных народов» [1, с. 104].

Это утверждение ученого не лишено логики, так как определение генезиса всякого дастана требует его сопоставительного изучения.

В середине прошлого столетия В. М. Жирмунский и Х. Т. Зарифов выдвигали такую мысль об узбекском эпосе: «Вопрос о времени, месте и условиях происхождения узбекского народного эпоса пока ещё не может считаться решенным. Для такого решения необходимо широкое сравнительное изучение эпических сюжетов, мотивов, образов, стиля с привлечением для сравнения, с одной стороны, эпического творчества других тюркоязычных, в первую очередь — среднеазиатских народов, с другой стороны близких фольклорных жанров в особенности народной сказки и народной книги» [4, с. 447].

Представляет особый интерес сопоставительное изучение сюжетов дастанов с сюжетами сказок, так как значительное количество народных книг с точки зрения генезиса связано со сказками [15].

В частности, дастан «Шахрияр» имеет непосредственную связь с легендами, преданиями и сказками. Поэтому, в решении многих проблем исследование ее в сопоставительно-типологическом аспекте имеет важную научно-практическую значимость.

Дастан «Шахрияр» особо популярен в Хорезмском регионе. Сюжет и мотивы устных и письменных вариантов совпадают с каркалпакской версией дастана. И хорезмская и каракалпакская версии глубоко научно исследовались.

Был переиздан рукописный экземпляр дастана, принадлежащий ханкинской сказительнице Суна [9, с. 343–431].

Рспространение дастана «Шахрияр» в Хорезмском регионе. Дастан широко распространен среди узбеков и каракалпаков, проживающих на территории региона. Известные исследователи высказали ценные суждения о генезисе, ареале распространения, исполнителях, легендарных и сказочных вариантах этого дастана. Были исследованы и связи между его каракалпакской и узбекской версиями.

Одно из таких исследований было осуществлено известным ученым-литературоведом М. К. Нурмухамедовым. В его книге «Сказка А. С. Пушкина и фольклор народов Средней Азии» дается обзор исследований дастана «Шахрияр».

Как утверждает М. К. Нурмухамедов, в 50-х годах прошлого века член археологическо-этнографической экспедиции в Шаватском районе Хорезмской области Г. П. Снесарев записывает сюжет легенды у 52-летнего Юсуфджана ишана, который был очень близок сюжету произведения А. С. Пушкина «Сказка о царе Салтане».

Г. П. Снесарев приходит к такому выводу, что эта легенда составила основу сюжета пушкинской сказки. Таким образом, он опровергает точку зрения русского фольклориста Е.Аничковой, которая видит корни сюжетов сказок А. С. Пушкина в греческой мифологии.

М. К. Нурмухамедов придерживается точки зрения Г. П. Снесарева и в своей книге подкрепляет ее вескими доводами [8, с. 6–7]. Утверждается, что данный сюжет в Х-ХII веках через Хорезм переходит в Восточную Европу.

В своем исследовании М. К. Нурмухамедов, останавливаясь на формировании и эволюции дастана «Шарьяр», бытующего в каракалпакском фольклоре, приводит ценные сведения и о его исполнителях, издателях, сказочном варианте сюжета.

Одно из ценных исследований дастана «Шахрияр» принадлежит ученому К.Максетову. Статья ученого «Шарьяр» достони туралы» [7, с. 62–136] — явное подтверждение данной мысли. В ней автор дает сведения о печатных экземплярах дастана ХVIII-ХIХ веков, переходе на репертуар каракалпакских сказителей и его эволюции, о значимости рецензий А.Пахратдинова и И.Сагитова на сюжет дастана. В свою очередь, исследователь оценивает дастан как произведение на бытовую тему и соспоставляет его с произведением А. С. Пушкина, а также выдвигает гипотезу о связи его сюжета с турецкой народной сказкой «Дил рўкаш» и казахской «Мунглик ва Зорлиқ».

В статье автор останавливается и на особенностях вариантов, принадлежащих Утанияз жырау, Кияс жырау, Есемурат жырау, Абдирейим жырау, Куламат жырау и Жумабой жырау. Далее приводятся ценные мысли о композиции, традиционных мотивах, образной системе, основном конфликте и художественности произведения.

Заслуживают внимания труды Х.Абдуллаева, посвященные взаимосвязи дастана «Шахрияр» и каракалпакского эпоса «Шарьяр» [1, с. 6–64]. Он, выдвигая гипотезы о вариантах дастана «Қиронхон-Шаҳриёр», сравнивает сюжет дастана «Шарьяр» с узбекскими вариантами дастанов «Соҳибқирон», «Ойпарча», «Қиронхон», «Дурапшо», «Чорёр», «Қоракўзойим», стараясь, таким образом, установить генезис произведения.

Исследование имеет большую ценность как важный источник при решении некоторых проблем. Вместе с этим имеются и спорные аспекты. Например, исследователь ищет основу сюжета в устных преданиях и легендах тюркских народов. В во вступлении рукописного варианта «Шаҳриёри олам» имеется такое предложение: «В провинции Яман царствовал каянидский правитель Дарапшо». Оно связывает произведение с «Шахнаме». Кроме того, М.Нурмухамедов и К.Мақсетов полностью обосновали связь сюжета дастана с письменными источниками.

Данный вопрос основательно решается в книге Х.Хамидова «Боқий бўстон таровати» [14].

Ценные суждения о дастане «Шахрияр», его связях с версиями других тюркских народов приводятся и в исследованиях фольклориста С. Р. Рузимбаева.

Как утверждает ученый, распространение дастана «Шахрияр» в Хорезме имеет такую же давнюю историю, как и «Авеста». Начиная с тех времен, мотивы сюжета были распространены среди населения в виде сказок, легенд и преданий. После запрета «Авесты» сюжет перекочевал в «Шахнаме». В ХVII веке начинают распространяться письменные экземпляры дастана, которые создают почву для возникновения его устных вариантов [12]. «Однако послушать киссачи приходили и бахши. Неграмотные бахши заучивали тексты наизусть, подвергали их своеобразной обработке и распространяли в более широкой аудитории.

Киссачи читали напевным речитативом, близко напоминающим манеру исполнителей русских былин [9, с. 128].

Все это подтверждает гипотезу о связи и каракалпакской версии с письменными вариантами.

Опубликованный в Хорезме экземпляр дастана «Шахрияр» был исследован в лингвистическом плане [13].

Вместе с изучением лингвистических особенностей произведения, тщательно проанализированы и лингвопоэтические средства текста. Отмечено активное употребление в лексике дастана слов и словосочетаний арабского и персидского происхождения. Доказано, что основную массу лексических средств составляют тюркизмы. Некоторые лексемы были сопоставлены со словами из произведения М.Кашгарского «Словарь тюркских наречий».

Язык дастана, интерпретация образов также подтверждают суждения известных ученых: произведение сперва было распространено в письменном варианте, затем проникло в репертуар бахши и полностью сформировалось в ХVI-ХVII веках.

Литература:

1. Абдуллаев Ҳ. Халқ достонлари ва уларнинг вариантлари. — Ташкент, 1984.
2. Айымбетов К. Халқ даналығы. — Нукус: Каракалпакстан, 1988.
3. Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. — Л.: Наука, 1979.
4. Жирмунский В. М., Зарифов Х. Т. Узбекский народный героический эпос. — М.: ГИХЛ, 1947.
5. Каррыев Б. А. Эпические сказания о Кероглы у тюркоязычных народов. — М.: Вост. лит., 1968.
6. Мадраҳимова Н. Я. «Ширин билан Шакар» достонининг қиёсий-типологик таҳлили (ўзбек ва қорақалпоқ версиялари асосида). Автореферат. — Ташкент, 1996.
7. Мақсетов Қ. Дәстанлар, жыраýлар, бақсылар. — Нукус: Каракалпакстан, 1992.
8. Нурмухамедов М. К. Сказки А. С. Пушкина и фольклор Средней Азии. — Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. — Ташкент: Фан, 1983.
9. Ошиқнома. Книга II. — Ургенч: Хоразм, 2006.
10. Ошиқнома. Книга IV. — Ургенч: Хоразм, 2009.
11. Сагитов И. Т. Қарақалпақ халқының қаҳарманлық эпосы. — Нукус: Каракалпакстан, 1986.
12. См.: Рўзимбоев С. «Шаҳриёр» достонининг ўзбекча қўлёзма варианти ҳақида // Адабий мерос. — 1981. № 2.
13. См.: Рўзимбоев С. С. Жанубий Хоразм достонлари тилининг луғавий-маъновий таҳлили («Шаҳриёр» ва «Маликаи Завриё» достонлари асосида). — Ташкент, 2000.
14. Ҳамидов Ҳ. Боқий бўстон таровати. — Ташкент: изд-во имени Г.Гуляма, 1986.
15. Эгамбердиева Г. М. Эртак тип сюжетли Хоразм достонлари поэтикаси. Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. — Ташкент, 2005.