Политическая борьба и русская артиллерия в послепетровской России

Статья представляет собой попытку всестороннего анализа степени влияния политической нестабильности в русском государстве, второй четверти XVIII века, на процесс развития отечественной артиллерии.

Ключевые слова: Русская армия, артиллерия, Миних, Гинтер, генерал-фельдцейхмейстер.

Династический кризис, разразившийся в России после скоропостижной кончины императора Петра Великого, поверг страну в пучину политической нестабильности получившей в отечественной историографии наименование «безвременья». Атмосфера подковёрной борьбы и частых дворцовых переворотов по-разному отразилась на различных сферах общественной жизни и на деятельности государственных структур. Неоднозначным оказалось и её влияние на вооружённые силы империи. Так, например, кавалерия продолжала расти и развиваться. Её количественный состав возрос за счёт новых полков ландмилиции и гусар, а качественный рост наметился с появлением элитных частей в виде кирасир и конногвардейцев. Хотя эти части были ещё весьма малочисленны, и лошадей для них приходилось закупать за границей, но начало было положено, и по всей России закладывались новые конные заводы. В артиллерии же, напротив, наметился некоторый упадок. Вот как оценивал состояние русской артиллерии данного периода Прочко: «Русская артиллерия в послепетровскую эпоху переживала период временного застоя в своём развитии. Затормозился несколько технический прогресс в артиллерии. Боевое применение артиллерии также было не на должной высоте» [12, с. 100]. Другие военные историки характеризовали состояние русской артиллерии в эту эпоху ещё более трагично.

Дореволюционную историографию вопроса можно разделить на три направления: одни, подобно Д. Ф. Масловскому [8], А. З. Мышлаевскому [10] или Н. П. Михневичу [9], склонны были объяснять упадок артиллерии усилением роли иностранцев. Другие пытались найти объяснение в технической отсталости России, к таким историкам можно отнести Г. А. Леера [6], П. А. Гейсман [4] и А. К. Пузыревского [13]. Менее категоричными в своих оценках оказались такие историки как А. К. Байов [2] и М. Д. Хмыров [19], которые указывали на целый комплекс факторов оказавших влияние на развитие русской артиллерии, от политических передряг, до низкого уровня развития промышленности.

Если дореволюционные историки уделяли больше внимания военному аспекту данного вопроса, то советские — заострили своё внимание на экономическом факторе. Ярчайшими представителями данного направления были С. Г. Струмилин [16], Б. Б. Кафенгауз [5], Н. Н. Рубцов [15] и Н. И. Павленко [11]. Однако, влиянию внутриполитических неурядиц уделялось явно мало внимания. Политическая карьера некоторых начальников русской артиллерии рассматривалась обособленно от их военной деятельности, что существенно искажало истинную картину изменений происходивших в русской артиллерии и не позволяло дать им объективную оценку. Настоящая работа призвана выявить, в какой степени русская артиллерия послепетровского периода зависела от успехов и неудач её руководителей в политической сфере.

Не секрет, что, наряду с флотом, артиллерия являлась любимым детищем Петра I. На это указывает целый ряд фактов. Артиллерия укомплектовывалась более высокопрофессиональными кадрами, чем остальная армия. Артиллерийским офицерам, кроме того, запрещено было переходить в другие рода войск. В «Табели о рангах» артиллерийские офицеры стояли классом выше прочих (даже флотских). Главный орган управления артиллерий — канцелярия Главной артиллерии — была приравнена к коллегии. Она подчинялась только Военной Коллегии [23]. Наконец, во главе артиллерии Пётр I всегда ставил самых высококвалифицированных и влиятельных сановников. В начале его царствования Пушкарский приказ находился под руководством первого русского генералиссимуса С. А. Шеина, а после его смерти царь сам возглавлял артиллерию, некоторое время, пока не решился поставить во главе нового Приказа артиллерии имеретинского царевича, специально обучавшегося этому делу в Гааге. Наконец, после смерти царевича в шведском плену, чин генерал-фельдцейхмейстера получил Я. В. Брюс — самый образованный, по мнению многих, человек в России того времени. Всё это говорит о том, что артиллерия при Петре I находилась в исключительном положении, которое серьёзно изменилось после смерти императора.

Необходимо отметить, что некоторый застой в русской артиллерии наметился ещё при жизни Петра I. Как отмечает В.Ф. Ратч, после окончания Северной войны Брюс не предпринял никаких шагов, чтобы закрепить успехи, достигнутые русской артиллерией за военные годы [14, с. 127]. Правда, сам Ратч не возлагает ответственность за данное упущение на Брюса, аргументируя это тем, что подобных шагов не предпринималось ни в одной из европейских стран. Однако далее Брюс ведёт себя ещё более пассивно. Сразу после коронации Петром I своей супруги, в мае 1724 года, Брюс заболел: «…после этого торжества, граф Брюс, быть может, заболевший или чем-нибудь расстроенный, заперся в четырёх стенах и не занимался даже службою…» [18, с. 262]. Подчинённым он приказал обращаться со своими отчётами в канцелярию и не беспокоить его лично, но как только стало известно, что царь при смерти, Брюс «выздоровел» и принял живейшее участие в решении дальнейшей судьбы государства, а затем обеспечил погребальную церемонию своего друга и благодетеля.

Брюс очень активно работает над подготовкой к похоронам императора, план церемонии занял 66 листов, причём Яков Виллимович лично контролирует все работы по подготовке церемониального шествия [17, с. 167]. После завершения печальных торжеств, Брюс снова отходит от дел и впадает в апатию: «… утомился ли заслуженный генерал-фельдцейхмейстер трудами предшествовавшими, просто ли устарел он, или отвлёкся в какую-нибудь другую специальность из многих ему доступных, артиллерийская деятельность его, с воцарением Екатерины I, почти пресеклась» [18, с. 266]. Действительно, за весь 1725 год Брюс подготовил всего два указа касающихся артиллерийской части, и те носили второстепенный характер [17, с. 167], но не похоже, чтобы он «отвлёкся в какую-нибудь другую специальность», так как от руководства Мануфактур-коллегией он был отстранён ещё в 1722 году, а в Берг-коллегии в 1725 году его деятельность заметна ещё меньше, чем в артиллерии [17, с. 167]. Наконец, в 1726 году Брюс и вовсе подаёт прошение об отставке, которую и получает 6 июля того же года. Утомился ли он? Научная деятельность, которую он развил в своём имении в Глинках, говорит об обратном — этот человек был ещё полон сил и энергии.

Как бы то ни было, но с уходом Брюса закончилась эпоха Петра I в русской артиллерии. Но, ещё больше вопросов вызывает тот факт, что перед тем как уйти в отставку, Брюс вытребовал у императрицы жалованную грамоту с подтверждением его заслуг [17, с. 169]. Дело в том, что до этого момента таких грамот в России ещё никто не просил. Разные историки находят различные объяснения такому поведению Брюса. Некоторые считают, что Брюс был обижен тем, что его не ввели в состав Верховного Тайного Совета [20, с. 219]. Однако, Е. В. Анисимов убедительно доказал, что процесс создания Совета полностью контролировался А. Д. Меншиковым [1, с. 88] и, следовательно, Брюсу, всегда пользовавшемуся полным доверием светлейшего, достаточно было просто навестить Александра Даниловича, как это и сделали А. И. Остерман или Д. М. Голицын, чтобы решить этот вопрос.

Гораздо ближе к истине, как нам кажется, предположение А. Н. Филимона о том, что «Яков Брюс не мог рассчитывать на дальнейшее расположение к нему членов Верховного Тайного Совета и поэтому решил заручиться документом — поддержкой самой императрицы» [17, с. 169]. Брюс испугался! Этот боевой генерал, не раз слышавший свист пуль над своей головой, испугался опалы, а как легко можно превратиться из почтенного сановника в простого ссыльного он прекрасно помнил по делам Шафирова и Толстого. Чего именно больше боялся Брюс: того, что Меншиков может положить глаз на артиллерию, как он уже прибрал к рукам Военную Коллегию, отправив Репнина в Ригу, или Брюс уже тогда предвидел падение «Российского Голиафа»? Как бы то ни было, но Брюс, готов был служить России, когда она нуждалась в его трудах и таланте, но не желал принимать участие в придворной борьбе. Однако, в лице Брюса русская артиллерия потеряла не только талантливого руководителя, но и своего представителя в политической элите страны и последствия не заставили себя ждать.

Как и следовало ожидать, Брюса сменил Иван Яковлевич Гинтер. Этот человек прошёл с русской армией всю войну и неоднократно заменял Брюса на посту главы артиллерии, во время частых отлучек последнего для выполнения разнообразных царских поручений. Кроме того, Гинтер был очень удобен: он был превосходным профессионалом, но при этом совершенно не интересовался политикой. В качестве доказательства отсутствия у Гинтера какого-либо политического веса Хмыров приводит один эпизод, когда 28 июня 1727 года Гинтер, уже глава всей русской артиллерии, пытался ввести одного из своих секретарей асессором в Военную Коллегию, однако все его прошения так и остались без ответа [19, с. 326]. Это было отнюдь не единственным проявлением неуважения по отношению к Гинтеру со стороны политической верхушки империи. Придворные начинают растаскивать ведомство Гинтера. В мае 1727 года из подчинения Гинтера выводятся инженерные войска, во главе которых отныне должен встать Б. Х. Миних [21]. Конечно, Миних лучше разбирался в фортификации, и можно было бы счесть, что выделение инженеров в отдельный род войск — это всего лишь новый шаг в развитии отечественных вооружённых сил, но, как увидим позже, после смерти Гинтера, Миних принял руководство и над артиллерией, и оба эти ведомства снова были объединены [23]. А затем, вся эта история повторится и с самим Минихом, когда, почувствовав в нём угрозу своему всевластию, Бирон отнимет у него управление артиллерией, на этот раз, отдав её принцу Гессен-Гомбургскому, который в точности повторит карьеру своего предшественника, став вскоре и президентом Военной Коллегии.

Будучи отличным служакой, Гинтер прекрасно понимал всю важность поддержания инженерного корпуса в боеготовом состоянии, поэтому укомплектовывал его лучшими своими подчинёнными. Теперь же он был поставлен перед необходимостью лишиться своих лучших кадров. Не желая терять людей, Гинтер срочно переводит нескольких офицеров из инженерного корпуса обратно в артиллерию, что вызвало бурю протестов со стороны Миниха, который потребовал от Военной Коллегии отменить приказ Гинтера [19, с. 311]. Однако конфликт уже вышел за коллежские стены: инженерная школа была лишена помещения, ранее предоставленного ей канцелярией артиллерии, а несколько инженерных офицеров были изгнаны из своих квартир, под предлогом того, что эти квартиры расположены на территории Пушкарской слободы. Дело дошло бы до рукоприкладства между офицерами, ещё вчера бывшими собратьями по оружию, если бы Миних лично не призвал своих новых подчинённых отказаться от силового способа решения разногласий [19, с. 314].

Следующим шагом была передача всех крепостей вместе с их артиллерией в ведение губернаторов. Конечно, губернаторам и воеводам на местах было проще следить за содержанием крепостей, но вряд ли они могли обеспечить должный контроль за состоянием крепостной артиллерии. Наконец, полковую артиллерию командиры полков всегда считали частью своей вотчины и не признавали над собой власти артиллерийского начальства, в результате, в декабре 1727 года Гинтер приказал всем полкам сдать свои орудия в арсеналы Главной артиллерии [19, с. 316]. Таким образом, к 1728 году, когда Гинтер, наконец, получил чин генерал-фельдцейхмейстера, в его подчинении фактически остались лишь осадные парки и его любимое детище — артиллерийский полк.

Может сложиться впечатление, что Гинтер был просто растяпой, случайно оказавшимся во главе русской артиллерии. Но, это не так. Ему, наконец, удалось закончить дело, начатое Петром I: в феврале 1728 года он выхлопотал в Верховном Тайном Совете указ об отправке генерал-майора Виттвера в Брянск, для устройства там третьего осадного парка [19, с. 318]. Кроме того, он добился, чтобы мундирные и амуничные вещи в артиллерии содержались по табели 1720 года, а не по более экономичной 1712. Гинтер занимался реформой обмундирования артиллеристов, отливкой новых орудий и усовершенствованием лафетов [19, с. 318]. Вот как оценивал этого человека испанский посол при русском дворе герцог де Лирия: «Генерал Гинтер дело своё знал очень хорошо; был честный человек, надёжный и весьма мстительный; он был умён и очень уважаем от русских» [19, с. 325]. Ещё более лестную характеристику дал ему более поздний исследователь генерал Ратч: «В служебном отношении заслуга Гинтера состояла в аккуратности по письменной части, в точности по отчётам, в полноте и предусмотрительности в требованиях и в заботливости об исправном содержании материальной части, эта заслуга была важная. Среди долговременной войны, рождались новые военные заведения. Гинтер всегда вовремя входил с требованиями и следил за работой деловых дворов» [14, с. 152]. Однако, при всех своих деловых качествах, Гинтер был совершенно лишён политических амбиций, что привело к потере артиллерией её исключительного положения в русской армии и положило начало застою в её развитии.

Гинтер скончался в феврале 1729 года и во главе русской артиллерии встал Б. Х. Миних. В отличие от своего предшественника, Миних гораздо хуже разбирался в артиллерии, но при этом был личностью настолько амбициозной, что гораздо более сил уделял борьбе за власть, чем использованию этой власти на благо империи. Если Гинтер прибыл в Россию простым бомбардиром и прошёл всю Северную войну, дослужившись до генерал-майора, то Миних перешёл в русскую службу в самом конце войны и уже в генеральском чине. Гинтер получил свой первый генеральский чин ещё в 1708 году и вынужден был ждать следующего чина почти семнадцать лет, несмотря на многочисленные и важные заслуги перед российской артиллерией, как, например, создание первого в России артиллерийского полка. А звания генерал-фельдцейхмейстера он был удостоен лишь за полгода до смерти. Миних же сразу сориентировался в политической обстановке страны и нашёл влиятельного покровителя в лице вице-канцлера А. И. Остермана [20, с. 363].

Сразу же после смерти Петра I Миних пытается выдвинуть новые «кондиции», на которых он согласен остаться в России: он требует чин генерал-фельдцейхмейстера, якобы обещанный ему Петром I. Но, Меншиков не собирается снимать с этого поста своего друга Брюса, ради малоприятного ему Миниха, так как у них уже были разногласия по поводу руководства строительством ладожского канала. Он получает лишь чин генерал-аншефа, за успехи в каналостроительстве [20, с. 363]. Только после ссылки Меншикова, награды начинают сыпаться на Миниха как из рога изобилия: в 1728 году он становится графом, генерал-губернатором Санкт-Петербурга, кавалером ордена Александра Невского и главным фортификатором империи [20, с. 364]. На посту петербургского градоначальника Миних продолжает доказывать, что он прекрасный инженер: он строит мосты и очищает русло Мойки [20, с. 365], но следующий скачок в его карьере связан отнюдь не с его профессиональными качествами.

1730 год ознаменовался новым витком династического кризиса в России. После смерти Петра II, вопреки утверждённому ещё императрицей Екатериной I порядку наследования престола, члены Верховного Тайного Совета решили провозгласить императрицей не Елизавету Петровну, а её двоюродную сестру — Анну Иоанновну. Вот тут и проявилось умение Миниха «держать нос по ветру». Он не только поспешил привести вверенную ему губернию к присяге новой императрице [1, с. 259], но и донёс ей на адмирала Сиверса, усомнившегося в легитимности данного мероприятия [1, с. 260]. Кроме того, при новом дворе укрепился и его благодетель — Остерман. Теперь Миних становится генерал-полицмейстером, вице-президентом военной Коллегии, а недавняя смерть Гинтера доставляет ему и вожделенный чин генерал-фельдцейхмейстера. Наконец в 1732 году Миних получает чин генерал-фельдмаршала и должность президента Военной Коллегии [20, с. 364]. Таким образом, не пролив ни капли крови на службе России этот человек становится главой её вооружённых сил. Ещё один интересный факт: после смерти С. А. Шеина ещё никто в России не сосредотачивал в своих руках должности главы артиллерии и всего военного ведомства. Можно по-разному объяснять, почему Пётр I стремился сохранять независимое и исключительное положение артиллерии, но теперь это правило было явно нарушено. Сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны, во главе артиллерии, наконец, оказался деятельный и авторитетный командующий, с другой — этот командующий не обладал ни навыками руководства крупными артиллерийскими соединениями, ни необходимым временем, так как при обилии должностей возложенных на Миниха он явно не мог уделять каждой из них достаточного внимания. Не удивительно, что деятельность Миниха на посту главы русской артиллерии характеризуется отечественными историками весьма негативно: «…к 1736 году артиллерийская часть была у нас в беспорядке» [20, с. 368]. Впрочем, к 1736 году артиллерийская часть уже не находилась в ведении Миниха.

Быстрый взлёт Миниха и его ненасытность в стяжании славы и власти пугают царского временщика Бирона, и он стремится избавиться от конкурента. Для начала Бирон отдаляет Миниха от императрицы, отправив командовать войсками в Польше, откуда последний почти сразу едет на Украину, готовить войска к войне с Турцией. Наконец, 1735 году руководство русской артиллерией переходит к принцу Людвигу Гессен-Гомбургскому. Новый виток карьеры ожидал Миниха после кончины императрицы Анны Иоанновны. Не удовлетворившись множеством почётных и прибыльных чинов, он совершает дворцовый переворот, с целью возвести на российский престол мать юного императора Анну Леопольдовну, которую намерен сделать своей марионеткой, но он просчитался. В политической игре он оказался не самым ловким и вынужден был подать в отставку.

В отличие от Миниха, принц Людвиг не был боевым офицером. Он прибыл в Россию, чтобы продолжить дело своего отца и добиться, наконец, Курляндского герцогства [3, с. 174]. Цели своей он не достиг, но зато сделал прекрасную карьеру. Получив от Петра I сразу чин полковника, при Петре II он уже генерал-майор, а при Анне Иоанновне генерал-лейтенант [3, с. 175]. Но, ему этого мало и он пишет донос на главу Военной Коллегии фельдмаршала В. В. Долгорукого, стремясь занять его пост [3, с. 127]. В то время он ещё не имел достаточного веса при русском дворе и пост главы военного ведомства занимает Миних, но как только последний начинает терять политический вес, принц немедленно стремится занять его место. Для начала, в 1735 году принц Людвиг получает руководство над артиллерией, хотя не имеет для этого ни необходимых знаний, ни навыков. В результате во время войны с Турцией артиллерией вместо принца руководит генерал Левендаль [7, с. 147], а принц занимается лишь тем, что пишет доносы на Миниха и пытается втянуть генералов в заговор против главнокомандующего [7, с. 105]. Конечно, достоинства принца Гессен-Гомбургского были слишком ничтожны, чтобы он мог свалить Миниха, но интриганом он был, несомненно, более ловким. Это проявилось в дни ноябрьского переворота 1741 года. После прихода к власти Елизаветы многие поплатились своими «тёплыми местами» только за то, что носили иностранные фамилии. Так, например, Миних был отправлен в далёкий сибирский Пелым на двадцать долгих лет, хотя к моменту переворота уже давно был в отставке. Зато принц Людвиг не только сохранил своё положение, но даже смог улучшить его. Он вовремя выразил свою преданность новой императрице, за что был удостоен чина фельдмаршала и места главы Военной Коллегии. Видимо, он решил, что ему вполне достаточно доходов с уже имеющихся должностей и, вместо того чтобы приступить к выполнению служебных обязанностей, он просто уезжает за границу, к отцу [3, с. 178]. Стоит ли говорить, что участь русской артиллерии под таким руководством была весьма плачевна: «Артиллерийскими делами Людвиг Гессен-Гомбургский не занимался, да и не мог заниматься в силу своей некомпетентности. Развитие артиллерии шло самотёком, и этим объясняется период временного застоя и даже упадка русской артиллерии» [12, с. 103].

После смерти принца Людвига в 1745 году, во главе артиллерии наконец-то оказался компетентный человек — В. А. Репнин, но он не успел приступить к своим обязанностям, когда был отправлен командовать русским экспедиционным корпусом в Австрию. На обратном пути Репнин заболел и вскоре скончался [3, с. 378]. В дальнейшем, пост генерал-фельдцейхмейстера оставался вакантным на протяжении восьми лет, пока в 1756 году его не занял П. И. Шувалов. С этим назначением начинается новый этап в развитии русской артиллерии, которому уже посвящено множество исторических исследований.

С отставкой Брюса для русской артиллерии закончилась эпоха великих перемен. Должность генерал-фельдцейхмейстера превратилась в разменную карту в политической игре при русском императорском дворе. На протяжении следующих тридцати лет главой артиллерийского ведомства назначали не за военные заслуги и знания, а за политическую гибкость и умение лавировать в сложной и порой очень запутанной придворной обстановке. Залогом успехов петровских преобразований в области артиллерии было то, что во главе её он поставил человека не только занимавшего одну из высших ступеней в придворной иерархии, но и бывшего, при этом, одним из образованнейших людей в России. Потеря артиллерией политического веса при Гинтере пагубно сказалась на её дальнейшем развитии. Но, и сам по себе политический авторитет, который, безусловно, присутствовал и у Миниха и у принца Гессен-Гомбургского, не мог исправить ситуацию без наличия необходимых знаний и навыков.

Политическая нестабильность первых десятилетий после смерти Петра I, вызвавшая временный застой (а, местами, даже упадок) во многих сферах развития Российского государства не обошла своим вниманием и русскую артиллерию. Последняя сполна испытала на себе участь постигшую империю, став жертвой придворных интриг и игрушкой в руках политической элиты страны.

Литература:

1.                 Анисимов Е. В. Россия без Петра. С-Пб., 1994

2.                 Байов А. К. Русская армия в царствование императрицы Анны Иоанновны: Война России с Турцией 1736-39 г. 2т. С-Пб., 1906

3.                 Бантыш-Каменский Д. Н. Российские генералиссимусы и генерал-фельдмаршалы. М., 2005

4.                 Гейсман П. А. Краткий курс истории военного искусства в средние и новые века. С-Пб., 1893

5.                 Кафенгауз Б. Б. История хозяйства Демидовых в XVIII-XIX вв. Опыт исследования по истории уральской металлургии. М., 1949.

6.                 Леер Г. А. Обзор войн России от Петра Великого до наших дней. С-Пб., 1893

7.                 Манштейн К. Г. Записки о России. Ростов-на-Дону., 1998

8.                 Масловский Д. Ф. Записки по истории военного искусства в России. С-Пб., 1891

9.                 Михневич Н. П. История военного искусства с древнейших времён до начала девятнадцатого столетия. С-Пб., 1895.

10.             Мышлаевский А. З. Конспект истории военного искусства в России со времён царя Алексея Михайловича до эпохи императора Петра III. С-Пб., 1899

11.             Павленко Н. И. Развитие металлургической промышленности в первой половине XVIII в. М., 1953

12.             Прочко И. С. История развития артиллерии. С-Пб., 1994

13.             Пузыревский А. К. Развитие постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого. С-Пб., 1889

14.             Ратч В.Ф. Пётр Великий, как артиллерист и капитан бомбардирской роты // Артиллерийский журнал. 1857. № 3

15.             Рубцов Н. Н. История литейного производства в СССР. М., 1947

16.             Струмилин С. Г. История чёрной металлургии СССР. М., 1954

17.             Филимон А. Н. Яков Брюс. М., 2003

18.             Хмыров М. Д. Главные начальники русской артиллерии. 2-й генерал-фельдцейхмейстер граф Яков Виллимович Брюс (1704-1726)// Артиллерийский журнал. 1866, № 4

19.             Хмыров М. Д. Главные начальники русской артиллерии. 3-й генерал-фельдцейхмейстер Иван Яковлевич Гинтер (1728-1729)// Артиллерийский журнал. 1867. № 2

20.             Шишиов А. В. Знаменитые иностранцы на службе России. М., 2001

21.             ПСЗРИ, т. VIII, № 5277

22.             ПСЗРИ, т. VIII, № 5454

23.             ПСЗРИ, т. X, № 7708